Белокурый красавец из далекой страны

– Но как… как ты могла, дочка? Как ты могла встречаться с другим мужчиной?

– Мы не встречались. В смысле, не встречались как мужчина и женщина.

– Мона… Неужели ты не понимаешь, что совершила непоправимое?

– Папа, послушай… Мне очень жаль, что все так получилось. Я не хотела, правда. Я копила деньги… Планировала поговорить с Ахмедом, как только он приедет, и убедить его подать на развод. Думаю, он бы не стал возражать.

– Ты хотела развестись из-за этого мужчины?

– Нет… Не совсем. В первую очередь я хотела развестись, чтобы стать свободной. Наш брак не удался, и я больше не собиралась поддерживать иллюзию семьи. По-твоему, это неправильно?

– И ты еще спрашиваешь! Конечно, нет! Ты должна была сделать все, чтобы сохранить свой брак. Разве ты не знаешь, что развод – самое ужасное из всего, что допускает Аллах? Разве ты не знаешь, что он допустим лишь в крайних случаях?

– У меня как раз такой крайний случай!

– Не верю! Этот иностранец вскружил тебе голову! Ахмед не сделал ничего, чего ты не смогла бы вытерпеть!

– Папа, это бесполезно. – Мона устало откинулась на спинку кресла. – Мы как будто говорим на разных языках. Вот ты твердишь: этот иностранец, этот иноверец. Только этот иностранец понимает меня куда лучше, чем ты или Ахмед.

– Да как ты смеешь! Как смеешь упоминать этого человека в моем присутствии!

– Этот человек не сделал ничего дурного. С позиции их традиций и религии пообедать с девушкой вполне допустимо. Но он уважал наши традиции и нашу религию и сделал все, чтобы меня не скомпрометировать.

– Я не верю, что ты моя дочь…

– Да почему же? Почему вы все смотрите на меня как на прокаженную? Что я сделала? Папа, мне двадцать два года! Я хочу быть хоть немного счастливой! Вместо этого меня сажают в клетку и только твердят о том, что я должна, должна, должна!

– Иди в свою комнату, – тихо сказал отец. – Я не могу больше разговаривать с тобой.

– Папа… Но ведь мы должны поговорить! Прости, я нагрубила тебе, я сорвалась. Пожалуйста, пожалей меня хоть немного.

– Ты не раскаиваешься, я хорошо это вижу. Ты опозорила своего мужа, опозорила свою семью и даже не чувствуешь своей вины.

– Неправда! Я чувствую себя очень несчастной и очень виноватой. Я… не хотела, чтобы все так случилось.

– Ты жалеешь о том, что все открылось, но не о том, что ты сделала.

– Я просто не могла поступить иначе, – прошептала Мона. – Прости меня, отец.

– Иди в свою комнату, – повторил он.

– Папа, но как же… хорошо, я уйду, но послезавтра мне надо на работу…

– На работу? К своему иноверцу? Ты смеешься надо мной? Неужели ты думаешь, что я позволю тебе туда вернуться?

– Но… папа…

– Иди в комнату и не смей выходить оттуда. Завтра состоится твой развод. Поскольку ты опозорила себя и свою семью, Ахмед не станет выплачивать тебе муахр. Я подтвержу, что получил деньги, и мы оформим все бумаги. Я так решил.

– Но, папа. – Мона подумала об отступных при разводе, которые ей бы очень пригодились. – Почему?

– Ты еще спрашиваешь? Тебе что, мало позора? Хочешь требовать с мужа деньги за то, что он не желает терпеть твои измены? Пока я жив, этого не будет! Ахмед имеет полное право развестись с тобой, Мона. Любой на его месте именно так бы и поступил.

– Но он должен выплатить муахр, если сам подает на развод. У него ведь нет доказательств моей измены, – упрямо повторила она.

– Формально – да. Но я не позволю тебе брать с него деньги, потому что хочу сохранить хоть крупицу достоинства. Это мое последнее слово.

Мона хотела что-то добавить, но, увидев выражение его лица, осеклась. Не удержавшись, она громко хлопнула дверью и побежала в свою комнату.

Через час пришла Линда. Отца не было дома, и никто не мешал им общаться. Подруги долго сидели обнявшись и тихо разговаривали. В душе Моны крепла отчаянная решимость.

– Мне придется уйти из дома. Отец не оставил другого выбора.

– Ты уверена? Я понимаю, в каком положении ты оказалась, но подумай еще раз. Обратного пути уже не будет.

– У меня нет выбора, – повторила Мона. Что ты предлагаешь? Сидеть дома взаперти до конца своих дней?

– Уверена, со временем твой отец смягчится…

Мона пожала плечами:

– Но работать он мне никогда не разрешит. Отец по-прежнему считает, что женщина должна сидеть дома, а работа разрушает ее семью, – и наша с Ахмедом ситуация отлично вписывается в эту схему. Хорошо, пусть папа разрешит мне выходить из дома. Дальше что? Все соседи уже в курсе, что муж вернулся раньше срока и сразу же развелся со мной. Деталей никто не знает, но мало кто сомневается в том, что я ему изменила. А еще окружающие уверены, что я бесплодна, – впрочем, на фоне всего остального это так, цветочки. Такие вещи у нас никогда не прощают и не забывают, – значит, моя репутация безнадежно испорчена, и замуж мне уже не выйти. Родные будут твердить, что я должна полагаться на Аллаха и замаливать свои грехи… Линда! Мне двадцать два года! В чем заключается мой грех? Неужели я не заслужила хоть немного счастья?

– Бедная моя девочка, – прослезилась Линда.