Белокурый циклон

— Хорошо, — кивнул лорд, — тогда мы поступим именно так, как предписывает нам гражданский долг. Мы известим полицию, что она может схватить всю эту опасную шайку у колодца на дороге в Марбук.

Все удивленно уставились на профессора.

— Если вы сдадите конверт и вам нечего бояться, — объяснил лорд, — то почему бы не спровадить эту банду мерзавцев туда, где ей и положено быть? Мистер Рансинг с трудом выдерживает эту скачку, мы же с мисс Вестон лучше приспособились к ней, так что, мне кажется, разумнее будет, если молодой человек вернется и даст знать полиции о том, что мы услышали.

Рансинг не стал особо возражать — особенно после того, как Эвелин заявила, что для нее эта услуга будет стоить не меньше, чем если бы он стал сопровождать ее до самой цели.

— Заблудиться вы не можете, — сказал Азрим. — Вам надо все время ехать спиной к заходящему солнцу, пока вы не увидите отроги Большого Атласа, а потом держать путь прямо на них.

Рансинг попрощался с ними и, обливаясь потом в своем красочном наряде, затрусил назад, спиной к солнцу…

— Рег-лакк! Рег-лакк!

Они все подгоняли верблюдов. Кроваво-красные и лиловые тени все гуще заполняли промежутки между барханами. В пыльном, вонючем воздухе трудно было дышать.

Этот едкий, отдающий сероводородом запах солончаковых болот становился все сильнее и сильнее. Баннистер недовольно погладил подбородок.

— Опять забыл побриться… — пробормотал он, но, перехватив взгляд Эвелин, немедленно умолк.

В конце концов, разве несессер не с ним! Лежит в одном из тюков на несущем бурдюки с водой верблюде! Когда они прибудут в оазис, он побреется, что бы там ни творилось вокруг…

Вторую сумку профессор не выпускал из рук ни на минуту.

Пустыня, где кости стольких людей, убитых во имя кровной мести, смешались с мелким песком, навела и Эвелин на мысль о жестокой, по древним образцам, расплате.

Она приняла решение рассчитаться с несессером.

Да! Здесь с ним будет покончено! Его поглотят блуждающие пески Сахары, поглотят вместе с платяной щеткой, кремом для бритья и лезвиями.

Вероятно, Отелло подкрадывался к Дездемоне так же коварно и ловко, как, немного отстав от профессора и проводника, подкрадывалась к верблюду Эвелин. И вот уже сверкнул нож убийцы и под его лезвием лопнул один из ремней. Надрез… Еще один… Едва слышный шорох, с которым мерзкая вещь свалилась в мягкий песок, и маленький караван уходил все дальше и дальше…

Лорд был настолько поглощен своими мыслями, что ничего не заметил. Эвелин бросила взгляд назад. Теперь уже только она одна могла бы заметить вдалеке крохотную, неподвижную точку…

Несессер остался в пустыне. В нем остался «Дремлющий Будда», а в Будде — драгоценный камень ценой в миллион фунтов.

Рансинг старался вернуться поскорее в город. Было жарко, как в аду, пот заливал глаза, его мутило, у него болела голова, и ныла каждая косточка. В седле его удерживали лишь воспоминания о времени, проведенном в Мюглиам-Зее.

Все — таки здесь, в Сахаре, люди относятся друг к другу гораздо лучше… Интересно, дядя Артур сошел с ума или покончил самоубийством? Во всяком случае, стоило бы посмотреть, что там происходило после свадьбы. Вероятно, улыбку невесты, так напоминающую оскал уволенного в отставку японского министра, делало хоть сколько-нибудь сносной лишь ощущение близости алмаза. А потом бывшая девица Воллисгоф со своей изумительной улыбочкой и опустив, наверное, глаза покинула прежнюю девичью комнату и направилась в спальню.

И вот тогда-то! О! Дядя Артур дорвался наконец до статуэтки!

Он унес ее в самый дальний угол парка, большой дугой обогнув окна полуподвала, в котором Виктория, жена садовника Кратохвила, проводила время с певцом Вильгельма Телля, господином Макслем, обсуждая, надо полагать, разные творческие проблемы. И вот наконец… наконец при свете карманного фонарика он хлопнул «Дремлющего Будду» о край фонтана.

Будда разлетается вдребезги, из эмалированной коробочки сыпятся нитки, наперсток, ножницы. Дядя Артур ищет… ищет и ищет и…

Эдди задрожал.

Боже, до чего же чудесно в Сахаре!

Как все в мире относительно. Воспаленные глаза и пятидесятиградусная жара могут выглядеть приятным времяпровождением по сравнению с такой вот женитьбой.

Солнце зашло. На пустыню опустилась чудесная, звездная африканская ночь…

Глава десятая

Акционерная компания Адамс-Гордон, как окрестил банду толстяк, бывший врач, вместе с тридцатью наемными убийцами-арабами вот уже сутки стояла лагерем у расположенного в тени чахлых пальм колодца.

Все они бывали уже в тропиках — за исключением Райнера, основательно, однако, подготовившегося к пребыванию в пустыне. Его верблюд был нагружен доброй дюжиной вьюков, наполненных разнообразными предохраняющими, защитными и лечебными средствами. На верблюде Райнер восседал в темных очках и с зонтиком от солнца в руке.

Как только был разбит лагерь, Райнер смазался какой-то жидкостью, спасающей от москитов, но зато наполнившей Сахару таким зловонием, что все остальные постарались установить свои палатки как можно дальше, а верблюды начали дико метаться на привязи.