Беломорско-Балтийский канал имени Сталина

И дальше: «Будущая граница Финляндии будет проведена так, что весь ингерманландский народ войдет в состав Финляндии. Ленинград не может служить тому помехой».

Карелия была и будет верным форпостом Союза советских республик на границе с фашистской Финляндией. Беломорский канал, поднимая хозяйственную мощь Карелии, укрепляет и ее обороноспособность.

Еще в 1931 году советские пароходы шли семнадцать суток из Архангельска в Ленинград. Не слишком ли это много для того, чтобы проехать расстояние в 600 километров.

Пароходы обходили Нордкап, шли Гольфштремом, поворачивали на юг. В Атлантическом океане советский грузовоз пересекал большую дорогу иностранных судов.

Из Финского залива в Белое море нужно идти через зоны капиталистических государств. Но достаточно было бы рассечь каналом 240 километров камней и болот, чтоб открылся прямой путь.

Канал свяжет Балтику с северными морями, станет головным участком Великого северного пути: Ленинград — Повенец — Сорока — мыс Челюскин, Берингов пролив — Владивосток.

Беломорско-балтийский канал явится важнейшей кровеносной жилой нашего севера.

Он откроет для Карелии, для советского севера, для всего Советского союза новые экономические перспективы. Хлеб, соль, нефть, металл, машины, лес, рыба, товары широкого потребления, апатиты, нефелин — пойдут по каналу.

Вместо семнадцати — четыре дня пути

Он будет важным узлом, связывающим водные дороги Советского союза: без него неосуществим путь из внутренних водных артерий РСФСР, Белорусской и Украинской ССР к дальневосточным окраинам Союза.

Если оборудовать сетью радиостанций весь северный берег Азии и наши острова в Ледовитом океане, затем оборудовать эти базы самолетами, тогда можно будет действительно видеть движение льдов и обеспечить в течение летних месяцев бесперебойное плавание по Ледовитому океану.

Арктические — полудикие и отсталые — районы оживут.

Все реки советской Азии текут на север. Они раскрывают свои устья навстречу северному морскому пути. По всем направлениям, как Охотск — Юдомская, на Лену, как Охотск — Сейчан и Янек — Лавдон (что соединяет Приморье с системой рек Колыми и Индигирки), в направлении Оби, Лены — всюду протянутся дороги.

Часть их уже сооружается. Ключом к этим дорогам явится Беломорско-балтийский канал.

Ближайшая пятилетка в корне перестроит Мариннскую систему. После реконструкции Днепра, после осуществления Валдайской проблемы, когда будет урегулирован весенний сток верховьев Западной Двины, после присоединения Печоры к Каме перед нами откроется разветвленная система водных дорог, самых дешевых в мире. По этим дорогам корабли смогут плыть из конца в конец Советского союза.

Беломорский канал — первое звено сталинской программы реконструкции всех водных путей Союза

По предложению Сталина это строительство поручено было партией ОГПУ.

Новое задание

На вопрос анкеты — ваша работа после 1917 года — этот человек мог ответить, не затрачивая много времени.

Его затруднял другой вопрос — ваше постоянное местожительство? Ради краткости он предпочел бы ничего не писать, а только приложить географическую карту Советского союза. Но это не удавалось. Что поделаешь? В учреждениях уверяли, что такого места прописки нет. И это говорили человеку, который за двенадцать лет менял только места своего пребывания, но не менял работы.

Его знали в Карши, в Ширабаде, в поселениях, не нанесенных на карты республиканского масштаба. Везде оставались друзья и знакомые. Был еще круг людей, с которыми знакомство было несколько односторонним. Он знал о них хорошо, а они об этом даже не подозревали. Или они были так наслышаны о нем, что, и получив приглашение прийти к нему, не удивились бы нимало. Во всяком случае он был человек общительный. Часто он встречал этих людей уже в другом, неожиданном для них самих месте.

Ему удавалось куда чаще видеться с товарищами в разных концах страны, чем жителям одного и того же города.

Его окликали у персидской границы:

— Матвей!

К нему спешил человек в белом кителе. Это был товарищ, с которым вместе они ликвидировали белогвардейскую банду под Верхнеудинском.

— Что делаешь? — спрашивал он.

— Все то же, — отвечал Матвей. — Когда еще увидимся?

— Обязательно увидимся, — прощаясь, отвечал товарищ.

Они не могли дать друг другу твердого адреса, но оба знали, что делают одно дело.

На Губернской улице в Иркутске его останавливал сверстник, с которым он работал в Семипалатинске.

— Постарели мы или не постарели, Матвей Давыдович? — спрашивал сверстник.

— Нет, не постарели, — отшучиваясь, улыбался Матвей Давыдович.

Оба они были так молоды, что стареть им было приятно.

— А где ты сейчас?

— Все там же.

В Иваново-Вознесенске на собрании партколлектива он получил записку: «Тов. Берман! Вы не тот ли самый Берман, что во Владивостоке? Если тот самый, то мы знаем друг друга. Моя фамилия Иванов. Не тот Иванов, который в Крайзу, а тот, что в Горпрофсовете. Здесь я в Облснабе, а вы что?»

«Все то же», писал Берман.

Так бывало в Коканде, в Томске, на китайской границе, на Урале.