Белорусская промашка Лаврентия Берии

Почему 5 марта 1953 года на совместном заседании ЦК КПСС, Президиу­ма Верховного Совета СССР и Совета Министров СССР Берия рекомендовал новым главой советского правительства именно Маленкова? Надо полагать, не только потому, что у него была договоренность с Георгием Максимилиано­вичем, согласно которой тот сразу же назовёт Берию своим первым замести­телем и одновременно главой министерства внутренних дел, поглотившего уже министерство государственной безопасности. Были и другие, не менее значи­мые причины. Надо полагать, имеют резоны те, кто утверждает, что немедлен­ный приход на высший пост в исполнительной власти ещё одного грузина на смену только что ушедшему грузину, столь долго руководившему огромной и многонациональной страной, выглядел бы не совсем красиво и объяснимо. Потому требовалась переходная фигура. Кроме того, формально Маленкова трудно было обойти, поскольку он ещё при Сталине стал в партийном и госу­дарственном аппарате фигурой номер два после самого вождя. Наконец, что ещё важнее, именно та формальная значимость была выгодна для Берии, так как он не видел в Маленкове серьёзного соперника в борьбе за власть. И не ошибся. Георгий Максимилианович, сразу заговоривший о коллективном ру­ководстве, в самом деле, бойцом не был, что вскоре и подтвердилось со всей очевидностью. Через два года он стал обычным министром, а ещё через два — директором электростанции в далёком казахстанском Экибастузе.

Да и в целом вряд ли Берия считал кого-либо большим препятствием на своём пути к самой высшей власти, что в какой-то мере и может объяснить всплеск его активности. Из вновь назначенных первых заместителей предсе­дателя Совета Министров тот же Н. А. Булганин, хотя он одновременно воз­главлял и военное министерство, решительностью не отличался. Склочный Л. М. Каганович не мог рассчитывать на широкую поддержку, поскольку с многими испортил отношения. Опаснее был В. М. Молотов — давний сорат­ник Сталина, ведавший иностранными делами, до войны даже возглавлявший советское правительство, но он очень долго пробыл на вторых ролях, что не могло не отразиться на его характере и поступках. В этом Берия ещё раз убе­дился, дав ему краткий и резкий ответ на вопрос, кто должен назвать канди­дата на пост главы правительства. И Вячеслав Михайлович, как и полагал Ла­врентий Павлович, упираться не стал.

Кроме того, Молотову шёл уже седьмой десяток лет. Ещё больше — вось­мой десяток — отсчитывал маршал К. Е. Ворошилов, занявший пост Предсе­дателя Президиума Верховного Совета СССР. Был ещё секретарь ЦК КПСС Н.С. Хрущёв, но ему Президиум ЦК рекомендовал сосредоточиться “на ра­боте в Центральном Комитете КПСС”. Сомнительно, что хитрого, но малооб­разованного Никиту Сергеевича Берия тоже принимал всерьёз в своих расчё­тах, однако, как потом оказалось, именно Хрущёв оказался организатором всех его будущих невезений. Впрочем, не только он. Дальнейшие события развивались так, что, в отличие от Лаврентия Павловича, ушедшего в мир иной с пулей во лбу в 54 года, все его соперники умерли своей смертью в поч­тенном возрасте: Хрущёв — в 77, Маленков — в 87, Ворошилов — в 88, Моло­тов — в 96, Каганович — в 98 лет.

Тогда Берия не знал, что 1953 год станет последним в его жизни, но, как свидетельствуют факты, руководствовался тем, что медлить нельзя. Уже на четвёртый день после похорон Сталина — 13 марта — он издал приказ по МВД о создании следственных групп для пересмотра дел арестованных врачей, а также бывших сотрудников МГБ СССР, работников Главного артиллерийско­го управления военного министерства, арестованных работников МГБ Грузин­ской ССР. Затем — 26 марта — о пересмотре дел по обвинению бывшего ру­ководства ВВС и министерства авиационной промышленности СССР, жертвой которого в своё время стали маршалы авиации А. А. Новиков, С. А. Худяков и министр авиационной промышленности А. И. Шахурин, а 4 апреля последо­вал приказ “О запрещении применения к арестованным каких-либо мер при­нуждения и физического воздействия”.