Белорусские коллаборационисты. Сотрудничество с оккупантами на территории Белоруссии. 1941–1945

Неизвестный автор воспоминаний об эскадроне писал, что «белорусскому народу не было на кого надеяться. Оставалась одна надежда – вера в собственные силы. Это был единственный момент, который доминировал в Новогрудском эскадроне. Его молодые солдаты были зеркалом народных чувств. Их деятельность свидетельствовала об этом. Где только ни побывал бы эскадрон, везде он завоевывал сердца белорусов»[447]. Если отбросить риторику, то в принципе так оно и было. Поведением своего личного состава и отношением к мирному населению эскадрон Рогули выгодно отличался и от немцев, и от добровольческих формирований из числа других народов, да и от многих белорусских частей тоже.

Боевое применение эскадрона не ограничилось апрельской операцией в районе Кареличей. Уже в мае он участвовал в акциях против советских партизан под Докшицами и Глубоким. А в июне 1944 года рогуляевцы приняли бой с одним из формирований АК – 8-м батальоном 77-го пехотного полка. Поляки атаковали пост белорусской полиции в местечке Вселюб, но были отбиты с большими потерями, в том числе погиб командир этого батальона[448].

Как же сложилась судьба эскадрона после начала советского наступления в Белоруссии? По свидетельству эмигрантских историков, Рогуля освободил от присяги бойцов, которые не захотели уходить с немцами. С уверенностью можно сказать, что такой факт имел место. Однако, как пишет белорусский историк Ю. Грибовский, это не привело к расформированию эскадрона, так как в строю оставалась еще значительная часть бойцов. Они отступили вместе с немцами и в июле 1944 года оказались в местечке Сулины (Восточная Пруссия). В конце этого месяца подразделение было передано в распоряжение Бригады вспомогательной полиции «Зиглинг», послужив основой для создания так называемого кавалерийского дивизиона Рогули[449].

Белорусская краевая оборона

22 января 1944 года на первом заседании БЦР президент Р. Островский заявил, что его главной задачей является организация белорусских сил для борьбы с советскими партизанами и вообще с большевизмом. Естественно, что такая борьба должна была быть в первую очередь вооруженной[450].

На тот момент в Белоруссии существовала вспомогательная полиция, в разных частях которой проходило службу около 20 тысяч человек. Однако ее только с большой натяжкой можно было назвать «белорусскими вооруженными силами», так как она целиком находилась в распоряжении немецких полицейских властей. Кроме того, было еще несколько батальонов самообороны, которые находились в стадии расформирования. Поэтому, после ряда совещаний, БЦР постановил создать вооруженные силы, которые хотя бы и подчинялись немцам, однако имели бы «ярко выраженный белорусский национальный характер». Новые формирования должны были создаваться одновременно и по принципу самообороны, и как современные вооруженные силы. В конце концов, это и обусловило их название – Белорусская краевая оборона (БКА)[451].

Следует сказать, что генеральный комиссар «Белоруссии» СС-группенфюрер фон Готтберг сразу согласился на создание БКА. По его мнению, новые белорусские формирования должны были сменить немецкие охранные части и вместо них вести борьбу с партизанами. Если же организация БКА пошла бы удачно, то ее наиболее подготовленные части можно было бы использовать и на фронте против Красной армии. Поэтому уже в начале февраля 1944 года началась разработка планов по организации БКА. Поскольку ни немцы, ни тем более белорусы не имели опыта проведения подобных мероприятий, то сразу же возникла дискуссия: организовывать БКА по принципу добровольности или путем мобилизации. В конце концов было принято решение, что это формирование будет организовано через призывную кампанию[452].

Мобилизация в БКА должна была затронуть все слои белорусского населения, поэтому было важно узнать, как оно относится к самой идее проведения такой акции. С этой целью в начале февраля 1944 года Островский в сопровождении некоторых членов БЦР и представителя фон Готтберга СС-гауптштурмфюрера Э. Куммера посетил Слуцк, Барановичи и Слоним. Изучение общественного мнения на местах проходило по следующей схеме. Сначала Островский встречался с немецкими и белорусскими начальниками округа, спрашивал их мнение о возможности проведения мобилизации и то, как к этому отнесется население. За редким исключением, все чиновники заверяли его, что такая акция вполне возможна и что население охотно пойдет на призыв президента БЦР в «белорусское войско». На следующий день проводились встречи с местным населением. Обычно на них приглашались все желающие. По целому ряду свидетельств, простой народ также приветствовал набор в БКА. После посещения Слонимского округа Островский вернулся в Минск в полной уверенности, что «мобилизация, безусловно, удастся»[453].