Белорусские поэты (XIX - начала XX века)

Слава пану — от него узнал и я:
Не на трех китах качается земля.
Верно это: уж давно сдается мне,
Что стоит она на нашей же спине.

2. «Читаю я журнал: идеи…»

Читаю я журнал: идеи
В нем прогрессивные кипят!
В словесности его затеи
Уводят на сто лет назад.

П-ч сентиментализмом

Там нас задумал поразить,
А пан К-а романтизмом
Символистическим пленить.

Пусть приналягут эти двое,

Авось опять придет пора,
Когда читали «Громобоя»,
«Пастушки грусть» et cetera.[94]

3. «Зовут у нас окаменелости…»

Зовут у нас окаменелости
«Духовной пищею людей».
Их в руки взять — не хватит смелости,
Уж пусть их спрячут — хоть в музей!

4. БЕСЕДА

«Э, вы смеетесь надо мной!»
— «Да правда ж, сам читал я в драме,
Как произносит становой
Нежнейший монолог стихами».

1912

«Ты вечером крещенским ворожила…»

Ты вечером крещенским ворожила,
Прозрачный воск струею в воду лила,
Желая угадать мою судьбу, —
И видишь — холмик… крестик… Да, могила!
Год не пройдет, как буду я в гробу.

Нахмурив бровки, воск со дна ты взяла,

Его тревожно сплющивала, мяла
И улыбнулась: «Где судеб закон!
Знай, чем бы мощь его нас ни встречала,
В моих руках, как воск, погнется он».

Между 1909 и 1913

С. ПОЛУЯНУ

Ты был как месяц одинокий:
Таким и жил и умер ты.
Пусть мир наш людный и широкий —
Ты был как месяц одинокий.
Простора, света, красоты
Искал, и, ото всех далекий,
Ты был как месяц одинокий:
Таким и жил и умер ты.

<1913>

«В тот дом вошел я молчаливо…»

В тот дом вошел я молчаливо,
Где годы ранние прошли.
Там стены мохом поросли,
А стекла — в радужных отливах.
Повсюду пыль. И стало мне
Так грустно, грустно в тишине.
Я в сад пошел. Всё глухо, дико,
Густой травою заросло.
Что прежде было, то прошло,
И только надпись «Вероника»
Видна на липовой коре —
Как будто знак о той поре.
Расти же, дерево, всё выше,
Как памятник живой вставай
И к небу надпись поднимай.
Пусть будет так, пока мы дышим:
Чем больше вдаль уходит дней,
Тем имя милое видней!

<1913>

ИСПОЛНЕННОЕ ОБЕЩАНИЕ