Белорусский узел

И никто, кроме нескольких человек в КГБ РБ — не будут знать правду. Для всех остальных — они будут предателями. Их сослуживцы — при встрече в лучшем случае плюнут им в лицо. Его мать умерла, так и не узнав, что её сын — разведчик.

Самое слабое звено во всем в этом — люди. Чужие среди своих. Свои среди чужих. Возможно, подполковник ошибся…

А может — просто тяжело.

— Нет. Просто… мерзко.

— Что — мерзко?

— Предавать.

— Ты не предаёшь. Ты дал присягу.

— Предаю… предаю сам себя.

— Ты давай без этих рефлексий

Подполковник тут же понял, что перегнул палку

— Ты же понимаешь, что будет?

— Понимаю

— Сам все видел.

— Видел. Я одного не понимаю…

…

— Что им надо? Вот что им, б… надо.

— Что надо…

Подполковник аккуратно тушит недокуренную сигарету

— Я одно время таким вопросом задавался. Спрашивал у одного… идейного, упёртого. Колбасу ему в изолятор носил. Вот, он сидит, жрёт — а я смотрю. Потом спрашивал — вот что тебе надо? Он не отвечал сначала. Потом — понял, что меня и в самом деле интересует. Рассказывать стал…

…

Рассказал, как он в Швецию переехал. Назвался врагом Лукашенко, жил на квартире, воровал. Говорит, там в магазине украсть совсем несложно, шведы даже полицию не вызывают. Лучше дать украсть. И при этом — пока твоё дело рассматривается, тебе ещё пособие от государства идёт. Я его спрашиваю — а тебе не стыдно? Тебя мать для этого родила — воровством жить? Он знаешь, что сказал?

…

— А чего стыдиться? Один раз живёшь. Ладно, хрен с тобой. Я его спрашиваю — а здесь чего не хватает? Чтобы и тут в магазине воровать — это тебе надо? Он говорит — нет. А что тогда? Он долго думал. Потом сказал — понимаешь, здесь все нельзя. А там все можно. Что хочешь то и делаешь. Вот и я — борюсь за то, чтобы все было можно.

— Можно…

— Вот именно. Можно. А кого — можно — это уже дело второе. Ты сам, на Украине видишь — кого?

— Всех…

— Ты записи сделал?

— Здесь

Карта памяти от телефона перекочевала из рук в руки

— Кратко — что здесь

— Тактическая группа — Беларусь, она же Правый сектор — Беларусь. Имена, особые приметы, военно-учётные специальности, предположительные места, где будут схроны с оружием. Каналы переправки через границу.

— Оружия много?

— До хрена. В Харькове автомат с парой рожков стоит четыреста долларов.

— Откуда они, как думаешь?

— Изъятыши, откуда… Со складов СБУ. Кто что охраняет тот то и имеет.

— Весело.

— Ещё бы.

— Ещё что скажешь?

— По Беларуси было совещание в Харькове. Участвовали все — Айдар, Азов. Правый сектор. Принято решение все силы бросить на нас. Как выразился один из керивников — в Москве нас в землю втопчут.

— А в Минске не втопчут?

— Планируют не с Минска начать. С Гродно, с Бреста…

— С польских земель значит? Молодцы.

— Там ещё литовец был один. Очень злой. Его в конце совещания за оскорбления чуть не избили.

— Засланный?

— Нет. Просто нацик

— Понятно. Всякой твари по паре. Кто засланный — установил?

— Да. Там, на флешке.

— Хорошо…

— Мне предлагают дальше, на обучение идти.

— Какое обучение?

— Не знаю. Курс продвинутой борьбы… так как то.

— Кто предложил. СБУ?

— Не, волонтёры.

— Какие?

— Польские.

— Там даже польские волонтёры есть?

— Там и добровольцы польские есть. Приехали, форму привезли. Говорили со всеми, записывали.

— Что значит, говорили?

— Опросник.

— Много вопросов? Больше ста?

— Нет, сороковник

— Тогда не так опасно.

— С кем договаривались, тем полный комплект формы. Понимаете

— Понимаю. С тобой договорились?

— Сказал — подумаю.

— И как — подумал?

— Другой дороги — все равно нет.

— И это тоже так.

…

— За матерью присмотрите.

— Уже присматриваем, Павел. Уже.

— Спасибо.

— Это — самое малое. Как только будешь уходить туда — позвони домой. Говори о чем угодно, мы поймём. Говори ровно шесть минут. Плюс — минус.

— Понял.

…

— Все что ли?

— Похоже. И вот что, Павел. Хотел тебе сказать.

…

— Ты не на меня работаешь. И не на президента. А на историю. Понял? На историю своей страны.

Агент задумался

— У нас американцы были. Какие-то… сектанты что ли? Гимны мы с ними пели. Они говорили, что мы на правильной стороне истории. И поэтому — мы обязательно победим.

— Х…ня все это. Нет правильной и нет неправильной стороны истории. Есть просто история. Которую пишем мы. Нет судьбы кроме той, которую мы творим[1]. Помни это — никогда нельзя склонять голову перед историей. Так ты склоняешь голову перед врагами. Теперь иди.

Информация к размышлению

Документ подлинный

Из комментариев в ЖЖ /орфография и синтаксис сохранены/

На моей памяти только в нулевые майдан в Белоруссии ванговали уже трижды. Про 90е молчу, это можно списать на инерцию советского поколения (хотя повод задуматься— почему нигде больше в быв. соцлагере советское поколение не смогло отстоять свои интересы, и только в одной Белоруссии это удалось).