Белорусы в европейском Сопротивлении

В мае 1942 г. А. Д. Панизник вступил в ряды франтиреров. Вместе с друзьями он слушал радио Москвы, записывал сводки Совинформбюро, а потом их размножал и распространял. Люди находили их в своих почтовых ящиках. «Каждая весть с Востока о победах советских людей над гитлеровскими захватчиками вселяла в нас новые силы», – вспоминал А. Д. Панизник.

Наш земляк по заданию партийной организации создавал подпольные тройки, проводил антифашистскую работу, был ответственным за работу одного из секторов, собирал среди рабочих деньги для партийных нужд. Большую помощь А. Д. Панизник оказывал своим землякам – советским людям. Он, например, долгое время прятал в своей квартире четырех военнопленных, обеспечивал их едой и одеждой, охранял от полиции и гестапо. Как свидетельствуют французские документы, А. Д. Панизник, несмотря на больные ноги, обеспечивал прибытие военных транспортов союзников.

В документе от 27 ноября 1944 г., подписанном командиром особого батальона советских партизан в г. Энен-Льетар, подтверждается активное участие А. Д. Панизника в борьбе против гитлеровских оккупантов и выражается искренняя благодарность за спасение жизней советских военнопленных, бежавших из лагерей[382].

После окончания войны А. Д. Панизник вернулся в родную деревню.

В этом же регионе боролся с врагом житель Гродно Михаил Анисиевич Гмырок. В 1940 г. он стал членом ФКП. По заданию подполья для ведения разведки и проведения диверсий ему поручили устроиться на работу на железнодорожную станцию, имевшую важное стратегическое значение. Михаил Гмырок убирал тормозные колодки с путей, и крушение следовало за крушением, проводил другие диверсии. Его заподозрили, началась слежка. Однажды станцию оцепили гестаповцы, но смельчаку удалось скрыться. С документами на другую фамилию М. А. Гмырок по заданию подполья устроился на работу на аэродром в Сан-Жероме, но снова попал под подозрение. Убив предателя-переводчика, он и на этот раз сумел уйти от преследования.

Во время тотальной облавы белорус был задержан и отправлен на строительство оборонительных сооружений в районе Ла-Манша. Воспользовавшись налетом авиации союзников, он бежал, сумел добраться до городка Велансьен, где его хорошо знали.

Весть о высадке союзников и открытии второго фронта застала Михаила Гмырока и его товарищей за выполнением нового задания. Вместе с французами наш земляк организовал побег группы советских военнопленных, которые томились за колючей проволокой близ шахт Лароша. Вооружив узников, патриоты направили беглецов к маки. За плечами М. А. Гмырока было немало и других боевых дел. В 1945 г. ему доверили сопровождать и охранять Мориса Тореза во время его поездки в Велансьен[383].

В 1946 г. Михаил Анисиевич Гмырок вернулся на родину, жил в Гродно.

Активным участником Сопротивления был и гродненчанин Франц Иосифович Прушинский. Он выехал во Францию в 1930 г., с 1933 г. являлся членом ФКП, жил с семьей в г. Саломин и работал на шахте № 13. Во время войны по заданию партии помогал партизанам, укрывал советских военнопленных, бежавших из лагерей. Ему помогали его дети, особенно дочь Ядвига, которая была членом французского комсомола[384].

После войны Ф. И. Прушинский жил и работал в Гродно.

В г. Сантетен Бронислав Казимирович Зузо попал в 1929 г., приехав из родной деревни Дайново Вороновского р-на работать на шахте. Здесь же вступил в ряды ФКП.

С первых дней оккупации Франции шахтеры Сантетена встали на борьбу с врагом. О том, что Б. К. Зузо был членом ФКП, знали немногие, поэтому его оставили на подпольной работе, поручив возглавить группу. Шахтер Б. К. Зузо по-прежнему аккуратно ходил на работу, спускался в забой, не вызывал подозрения у немцев. Администрация шахты, считая его надежным человеком, доверила ему быть подрывником. Члены группы саботировали работы, выводили из строя подъемники, другие механизмы. Сам командир группы экономил взрывчатку в шахте и выносил ее из забоя. Этой взрывчаткой группа Б. К. Зузо (подпольная кличка – Виктор Каша) пустила под откос не один эшелон. Но однажды на месте взрыва эшелона фашисты нашли плотную лощеную бумагу со штампом шахты. В такую бумагу упаковывали тол. Контроль за расходом взрывчатки усилился. Над Б. К. Зузо нависла угроза разоблачения. Однако прекращать диверсии было нельзя – гитлеровцы сразу догадались бы, почему прекратились взрывы. Ближайшей ночью Виктор Каша с группой ушел на боевую операцию в горы. Бесшумно сняв часовых у тоннеля, подпольщики развинтили железнодорожные пути, и очередной состав сошел с рельсов, завалив тоннель.