Белоснежка, 7 рыцарей и хромой дракон

- Не доверяешь, значит, закрываешься.

И он рванул платье, разрывая тоненькое творение Николя на части. Единственное платье, которое я заказала сама, въезжая в Асташево, то, которое одела специально для этого жеребца.

Я лягнула ногой назад, попала куда-то в район коленки. И Полунин взвыл.

Меня резко выгнули, и длинное горячее движение тела о тело, естественное и многообещающее, обожгло до стона.

- Никуда не денешься, покричишь, - рычал Артем, отмечая, но не захватывая, прижимаясь в тесном сумасшедшем танце тел, - и чтобы больше никаких тайн. Рассказываешь все вплоть до детских снов.

Да как он себе это представляет? Привет, я – Саня, у меня есть привидение, а еще талант открывать двери куда хочу.

- Выкуси, я не обязана раздеваться до красных труселей.

- Детка, - рассмеялся он, - ты полностью голая. И такой будешь для меня всегда. Со всеми своими маленькими глупыми тайнами.

Мои маленькие глупые тайны могут оказаться посерьезнее твоих больших умных. Я протяжно застонала и замотала головой, возвращая себе разум.

- А ты? Тоже свои тайны раскроешь? Сколько у тебя было Маргарит?

И меня прожег белый свет. Насквозь.

- Говорил же, что закричишь. Подо мной – только кричать, Сашенька.

Движение.

- Сколько было. Ты права. Сейчас самое время посчитать. Раз. Два. Три…И еще. Еще.

- С.. Скотина.

- Итого - пачками, у меня их было - пачками. Иногда по несколько одновременно. Лучше я тебе это скажу, чем от других узнаешь. Сотни, тысячи. И плевать, я их не помню. Ты - единственная. Слово даю.

Бесконечная, заоблачная самовлюбленность. Если бы не стояла спиной, вцепилась бы ему сейчас ногтями в наглую, циничную физиономию. Как можно быть единственной после армии? Чего-то я не понимаю в этой жизни. И как же хорошо, как мне хорошо.

Мы стонали вместе, потом я закричала, тут же повернула голову, утыкаясь себе в плечо. Он имел меня, играл талантливым профессионалом на музыкальном инструменте дрожащего от наслаждения тела. И куда деваться скрипке? Только петь и звенеть струнами.

- Сашенька, Сашенька моя. Ты станешь счастлива. Я за тобой ухаживаю, секс у тебя будет самый лучший. У нас все идеально.

Артем говорил рвано, с перерывами. Мою голову сжали ладонями и выпили стоны удовольствия, которые я не могла сдержать.

Чувствительно, как же чувствительно остро я ощутила его выход, потерю соединения. Все еще дрожа, продолжая бессильно вскрикивать ему в рот. Успокоиться не получилось, было мало, всегда мало.

Полунин мягко развернул меня и нажал на плечи, опуская вниз.

- Давай, солнышко, пожалуйста, теперь ты губами. Горю.

Я пихнула его к стене рядом с дверью, прижала одной рукой, проведя рукой по каменному напряженному животу. Красивый, по-животному красивый. Даже идеальный. Хочет меня и горит.

Он закинул голову, готовясь.

Поворот замка, Полунин открывает затуманенные глаза, услышав звук, но я уже выпихиваю его за дверь. Тычок. И закрываю перед носом.

Второй раз я вышвыриваю Артема из своего номера. Не от злости или вредности, лишь от бессилия. Он находит сто слов и логичных объяснений своим самым ужасным мыслям или поступкам, он легко перехватывает любое мое сопротивление, превращая его в флирт или секс. Он все знает и умеет, но я так не могу.

Я могу только отбиваться, спорить, я такая слабая по сравнению с ним, что пошел он на фиг. Пока не пойму, как я к нему отношусь, будем общаться смс.

Пусть сам себе губами…

В коридоре было слишком тихо, что несколько насторожило даже затуманенную обидой голову. Я посмотрела в глазок. Никого.

Странно, шаги я должна была услышать. Даже если шум поправляемой одежды не громок. Но уж чертыхания, а то и проклятия точно должны были быть. Все-таки я его на пике бортанула, можно сказать, познал безысходность вместо восторгов. Подхватив с пола порванное платье, я осторожно, практически не дыша, открыла дверь и выглянула. Посмотрела направо в сторону лестницы. Затем, на всякий случай, налево.

Тишина и пустой коридор. Ни единой души.

Мама дорогая. Не может быть. Куда я отправила Полунина?!

Глава 34. А почему, господа, и не продолжить?

Гостиная третьего этажа, левое крыло, за запертой дверью

- Что будем делать, господа?

- Стреляться.

- Сначала нужно найти с кем стреляться, враг-то, разославший всем записки, так и не проявился. Или вы про русскую рулетку, в себя, так сказать, пух-пух?

- В себя я даже трах-трах, милсударь, не позволяю. И тем более пух-пух не допущу.

Некоторое время в комнате царило задумчивое молчание.

- А не замутить ли нам что-нибудь веселое, православные? – духовный славянин Ципперсон решил внести бодрую ноту в общую сумрачную атмосферу. – Нам ли, богатырям, точнее рыцарям, как нас называет пресса, кукситься?