Белоснежка должна умереть

— Вы замерзли. Пойдемте в дом. У вас, наверное, есть еще какие-нибудь вопросы ко мне.

Он прошел за ней через гараж по лестнице наверх, в огромный холл, в своей репрезентативной бесполезности являющий собой типичный реликт восьмидесятых годов.

— А ваш муж дома? — как можно более непринужденно спросил он, с любопытством озираясь по сторонам.

— Нет… — Она на секунду замешкалась с ответом. — Он уехал по служебным делам.

Если это была ложь, то Боденштайн решил пока принять ее. Но может быть, она и в самом деле не знала, какую игру затеял ее муж?

— Мне необходимо с ним срочно переговорить, — сказал он. — Нам стало известно, что он тогда состоял в любовной связи со Штефани Шнеебергер.

Выражение сердечности на ее лице мгновенно исчезло, она отвернулась.

— Я знаю. Грегор мне тогда сам признался в этом. Правда, уже когда девушка исчезла. — Ей явно было тяжело говорить о неверности мужа. — Он очень боялся, что кто-нибудь случайно видел его во время этого… тет-а-тет в сарае Сарториусов и подозрение падет на него. — В ее голосе звучала горечь, взгляд помрачнел. Обида все еще причиняла ей боль, и это напомнило Боденштайну его собственную ситуацию. Даниэла Лаутербах, возможно, и простила мужа и за одиннадцать лет свыклась с мыслью о его измене, но пережитое унижение она вряд ли забыла.

— Но почему это вдруг так заинтересовало вас сейчас? — спросила она растерянно.

— Амели Фрёлих очень интересовалась теми событиями и, судя по всему, выяснила его роль в произошедшем. Если ваш муж об этом узнал, он вполне мог воспринять Амели как опасность.

Даниэла Лаутербах испуганно воззрилась на него.

— Я надеюсь, вы не подозреваете моего мужа в причастности к исчезновению Амели?..

— Нет, мы не подозреваем его в этом, — успокоил ее Боденштайн. — Но нам нужно срочно с ним поговорить. Дело в том, что он совершил некие противоправные действия, которые могут иметь для него неприятные последствия…

— Могу я узнать, какие именно?

— Ваш муж склонил одного из моих коллег к краже протоколов допросов тысяча девятьсот девяносто седьмого года из того самого дела.

Это сообщение повергло ее в шок. Она побледнела.

— Нет! — Она решительно покачала головой. — Нет, я не могу в это поверить. Зачем ему могли понадобиться эти протоколы?

— Это я и хотел бы у него спросить. Так где я могу его найти? Понимаете, если он в ближайшее время не выйдет с нами на связь, нам придется официально объявить его в розыск. А для его служебного и общественного положения это не самая приятная и полезная процедура, и я предпочел бы избавить его от нее.

Даниэла Лаутербах кивнула. Сделав глубокий вдох, она усилием воли взяла свои эмоции под контроль. Когда Боденштайн снова взглянул на нее, на ее лице было уже совсем другое выражение — не то страх, не то гнев. А может быть, и то и другое?

— Я позвоню ему и все передам, — сказала она, изо всех сил стараясь придать своей интонации естественность и непринужденность. — Это явно какое-то недоразумение.

— Я тоже так думаю, — согласился с ней Боденштайн. — Но чем скорее мы с этим разберемся, тем лучше.

* * *

Давно он не спал так крепко и безмятежно, без единого сновидения, как в эту ночь. Он перевернулся на спину, сел и зевнул. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, где он. Они приехали поздно вечером. Надя, несмотря на сильный снегопад, у Интерлакена съехала с автострады. В какой-то момент она остановилась, надела на колеса цепи и отважно двинулась дальше, по крутому серпантину, все выше и выше. Он так устал, что совершенно не обратил внимания на внутренность горной хижины. Голода он тоже не чувствовал. Поднявшись вслед за Надей по лестнице, он лег в кровать, занимавшую всю ширину антресолей, и не успела его голова коснуться подушки, как он уснул. Этот сон, без сомнения, пошел ему на пользу.

— Надя!

Она не отзывалась. Тобиас встал на колени и посмотрел в крохотное окошко над кроватью. У него захватило дух от красоты пейзажа: ярко-голубое небо, снег и горные вершины вдали. Он еще никогда не был в горах. В детстве и юности его не слишком баловали поездками на горные или морские курорты. Ему вдруг нестерпимо захотелось потрогать снег. Он спустился вниз. Хижина была маленькой и уютной. Обшитые деревом стены и потолок, на столе перед угловой скамьей накрыт завтрак. По комнате разливался аромат кофе, а в камине потрескивали горящие поленья. Улыбнувшись, Тобиас надел джинсы, свитер, куртку и ботинки, толкнул дверь и шагнул за порог. Ослепленный ярким светом, он на несколько секунд застыл в блаженном оцепенении, глубоко вдыхая прозрачный, ледяной воздух. Брошенный кем-то снежок попал ему прямо в лицо.

— Доброе утро!

Надя рассмеялась и помахала ему рукой. Она стояла у подножия лестницы и сияла, словно соревнуясь со снегом и солнцем. Он ухмыльнулся, бегом спустился по лестнице и утонул по колено в легком, пушистом снегу. Она подошла к нему. Ее щеки раскраснелись, а лицо под капюшоном, отороченным мехом, было таким красивым, каким он его еще никогда не видел.

— Bay! Как здесь классно! — восторженно воскликнул он.

— Тебе нравится?