Белоснежка должна умереть

— Она грозила упрятать его в сумасшедший дом, если он когда-нибудь скажет хоть слово о том, что видел, — пояснила Пия. — Но по-видимому, даже она не знала, что Тис хранит в подвале оранжереи мумию Штефани. Ей, наверное, сообщила об этом Амели. Поэтому фрау доктор Лаутербах и подожгла оранжерею. Она хотела уничтожить не столько картины, сколько труп Белоснежки.

— Боже мой!.. — Терлинден встал и подошел к окну.

Чувствовал ли он, по какому тонкому льду он ходит? Боденштайн и Пия переглянулись за его спиной. Его в скором времени привлекут к ответственности за бесчисленные нарушения закона, и не в последнюю очередь за крупномасштабную коррупционную деятельность, о которой рассказал Грегор Лаутербах, трусливо спасая собственную шкуру. Об этом Клаудиус Терлинден пока ничего не знал, но он наверняка постепенно начинал осознавать, какая вина лежит на нем и сколько несчастий произошло в результате его преступного молчания и лукавства.

— Лютц Рихтер вчера пытался покончить с собой, когда наши коллеги арестовали его сына, — первым нарушил тишину Боденштайн. — Одиннадцать лет назад он организовал что-то вроде заговора с круговой порукой, чтобы скрыть истинную картину преступления. Лаура Вагнер была еще жива, когда его сын со своими друзьями бросил ее в подземный топливный бак на аэродроме в Эшборне. Рихтер знал это и засыпал люк бака землей.

— А когда Тобиас вернулся из заключения, он опять взял руководство в свои руки и организовал нападение на него, — прибавила Пия. — Это была ваша инициатива?

Терлинден повернулся.

— Нет. Я, наоборот, строго-настрого запретил им это делать, — ответил он хриплым голосом.

— Манфред Вагнер сбросил мать Тобиаса с моста, — продолжала Пия. — Если бы вы не заставили своего сына Ларса молчать, ничего бы этого не случилось. Ваш сын, скорее всего, был бы жив, семья Сарториус не разорилась бы и не распалась. Вагнеры когда-нибудь оправились бы от своего горя и смогли начать новую жизнь. Вы хоть понимаете, что именно по вашей вине эти семьи перенесли столько горя? Не говоря уже о вашей собственной семье, которая из-за вашей трусости прошла через ад!

— При чем здесь я? — удивленно произнес Терлинден. — Я всего лишь заботился, выражаясь языком коммерции, об ограничении ущерба.

Пия не поверила своим ушам. Хотя Терлинден, конечно же, нашел оправдания своей преступной деятельности или бездеятельности и все эти годы усердно обманывал сам себя.

— Какие же еще более тяжкие последствия вы хотели предотвратить? — саркастически спросила Пия.

— Деревенская община грозила развалиться, — ответил Терлинден. — Наша семья уже много десятилетий несет главную ответственность за жизнь деревни. Вот это и есть то, чем я руководствовался! Да, мальчишки совершили глупость, они были пьяны, но девушка сама их спровоцировала. — Начал он неуверенно, но с каждым словом в его речи все более отчетливо звучала убежденность. — Я рассудил так: Тобиас убил Штефани, значит, ему все равно не избежать тюрьмы. Так какая разница — за одно убийство или за два? А за то, что он не потянул за собой своих друзей, я и поддержал его семью и все это время заботился о том, чтобы…

— Перестаньте! — оборвал его Боденштайн. — Единственное, чем вы руководствовались, это стремление выгородить Ларса! Вас волновало только ваше доброе имя, которое неизбежно попало бы в прессу, если бы Ларс фигурировал в этом деле. А на этих молодых людей, как и на остальных жителей деревни, вам было наплевать. О том, насколько вам было наплевать на семью Сарториус, красноречиво говорит уже хотя бы тот факт, что вы разорили ее, открыв «Черного коня» и посадив в нем коммерческим директором бывшего повара Сарториуса.

— Кроме того, вы хладнокровно воспользовались ситуацией в своих корыстных целях, — приняла эстафету Пия. — Альберт Шнеебергер не хотел продавать вам свою фирму, но вы в этой экстремальной для него ситуации оказали на него, сломленного горем, такое давление, что он в конце концов согласился. После этого вы, вопреки договоренности, уволили большинство сотрудников и продали фирму по частям. Вы единственный человек, которому вся эта трагедия оказалась выгодной во всех отношениях!

Терлинден враждебно смотрел на Пию, выпятив вперед нижнюю губу.

— Но сейчас все вдруг сложилось совершенно иначе, так, как вы себе это и представить не могли, — не смущаясь, продолжала Пия. — Альтенхайнцы не стали ждать дальнейших указаний с вашей стороны, а принялись действовать самостоятельно. А тут еще появилась Амели и начата докапываться до истины и тем самым невольно поставила полдеревни перед выбором: быть или не быть. А у вас уже не было прежней власти, чтобы остановить лавину, обрушившуюся с возвращением Тобиаса…

Терлинден помрачнел. Пия, скрестив на груди руки, выдержала его злой взгляд. Она безошибочно определила его уязвимое место.

— Если Амели и Тис погибнут, — произнесла она с угрозой, — то это будет исключительно ваша вина!

— Где они могут быть? — спросил Боденштайн. — Где фрау Лаутербах?

— Не знаю!.. — сквозь зубы произнес Терлинден. — Я действительно не знаю, черт побери!..

* * *