Белоснежка и Аллороза

— Вы бы вызвали полицию, да, мистер Хоуп? И позволили бы, чтобы ее осудили? Заточили пожизненно в государственную больницу вместе с подлинными преступниками? Или бы убрали нож, спрятали пистолет и машину, уничтожили испачканное кровью платье и поместили вашу дочь туда, где она больше никому не причинит вреда, в надежде, что когда-нибудь…

— Но если она убила…

— А, но это просто предположение, — возразила миссис Уиттейкер. — Вы адвокат и должны быть знакомы со статьей 777.03 статута Флориды.

— Мне очень жаль, но я с ней незнаком.

— Она озаглавлена: «Соучастник после события преступления», мистер Хоуп.

— Это в точности совпадает с…

— Да. Я понимаю, почему вы здесь. Но, видите ли, я почти наизусть знаю эту статью. Я отниму у вас еще немного времени, процитирую ее вам, а затем буду весьма признательна, если вы удалитесь.

Теперь она смотрела мне прямо в глаза с вызовом, словно побуждая противоречить, оспаривать то, что она собиралась изложить.

— Статья определяет соучастника после совершения преступления — пожалуйста, простите меня за несколько вольный пересказ — как субъекта, который, зная, что преступление совершено, оказывает правонарушителю помощь и содействие с целью избавить его от разоблачения, ареста, суда или наказания. Однако статья освобождает от ответственности любого, кто состоит — здесь я цитирую — «в родстве с мужем или женой, родителями или прародителями, детьми или внуками, братом или сестрой».

Она смотрела на меня в упор.

— Если есть хоть малая доля правды в том, о чем я говорила ранее, если Сара действительно была залита кровью в тот день, если она убила кого-то…

— А разве этого не произошло? — спросил я.

— Если именно это произошло, тогда она совершила тяжкое преступление, — сказала миссис Уиттейкер. — Самое тяжкое — убийство. Но даже если бы я знала, что она виновна, и практически помогла ей избежать разоблачения, ареста, суда или наказания… то какое это имеет отношение к вам? Я — мать. А статья указывает, что соучастником после совершения преступления может быть признан любой, за исключением родственников, и в особенности если это отец или мать, то есть родители преступника. А я как раз родитель, единственный оставшийся в живых, — ее мать. Эту статью нельзя использовать против меня.

— Но ее можно использовать против Марка Риттера, доктора Хелсингера. И против…

— Тех, кто ничего не знал о том, что случилось. Моя дочь пыталась совершить самоубийство. Это все, что им было известно. К тому времени, как приехали Марк Риттер и Хелсингер, нож, пистолет, платье — все улики уже покоились на дне залива. Машина была заперта в гараже. Я ее почистила и продала на следующий день.

— Они исходили из вашей версии, — заметил я.

— Всецело. Моя дочь была явно ненормальной. Это все, что они знали. Я хотела, чтобы ее тотчас же поместили в частную психиатрическую лечебницу. Они следовали моим пожеланиям.

— Миссис Уиттейкер, — сказал я, — это выходит за рамки статута. Это…

— У вас есть дети, мистер Хоуп? — спросила она.

— Да, у меня есть дочь.

Наши глаза встретились.

— Двадцать седьмого сентября прошлого года, — с горечью вымолвила миссис Уиттейкер, — у меня тоже была дочь. Моя бедная, горячо любимая, удивительная, беспокойная, непостижимая Сара. Она все еще моя дочь. Моя дочь, мистер Хоуп, можете вы это понять? Моя дочь.

Ее глаза наполнились слезами.

Она отвернулась.

— Всего доброго, мистер Хоуп, — сказала миссис Уиттейкер и ушла в дом.