Белоснежный роман

Не дождавшись ответа, они открыли замок ключом, и стоило им распахнуть дверь, как из номера буквально шибанула такая забойная смесь запахов, что аж в глазах защипало. Воняло перегаром, крепким алкоголем, перестоявшейся закуской, табаком, мужскими грязными носками и чем-то еще непонятным.

Постоялец нашелся и на самом деле спал абсолютно мертвецким сном глубоко перебравшего накануне человека. Да не один. Рядом с ним на широкой кровати лежал мужик из их вахтовой компании, облаченный в джинсы и пуховик, натянутый прямо на голый торс, обутый в теплые ботинки с высокими бортами, и звучно храпел. По всей видимости, он собрался выйти на улицу, да не дошел.

– Да уж, – помахал перед его лицом ладонью Максим, тщетно пытаясь разогнать убойный духан. – Казарменный дух, он, конечно, вштыривает, но ну его на хрен, понимаешь. Ты что тут искать собралась?

– Одну деталь. Но мне придется посмотреть его вещи.

– Смотри быстрее, – распорядился Вольский, пройдя к выходу и широко распахивая входную дверь. – Пусть немного проветрится, – вернувшись назад, прокомментировал он свои действия и усмехнулся: – Да уж, дали ребятки вчера, видимо, не по-детски.

Настя не слушала, бегло осмотрев вещи, разложенные на полках в шкафу и развешанные на вешалках. Набравшись «наглой решимости», вытащила из шкафа чемодан, положила на пол, раскрыла и торопливо, но тщательно осмотрела его содержимое.

– Так, – удовлетворенно констатировала она.

И, быстренько закрыв чемодан, засунула его обратно в шкаф.

– Все? – спросил Максим, стоявший у входа в комнату, чтобы не мешать ее манипуляциям.

– Еще чуть-чуть! – уверила она и проскользнула в ванную.

Выйдя из ванной, она вернулась в комнату и зачем-то принялась тормошить певучего храпуна в пуховике.

– Эй, товарищ! – трясла она его безжалостно.

– Помочь? – предложил свои услуги Вольский.

– Справлюсь, – заверила Настасья и снова безжалостно потрясла мужика.

– Чо-о-о…? – промычал тот, не разлепляя глаз.

– Давай, – трясла его Настена все сильней. – Очнись на пару кратких мгновений.

– Чо надо? – произнес тот вполне членораздельно и уставился на нее мутным взглядом покрасневших и заплывших глазок откуда-то из глубин пребывания в пьяной нирване. – Ты хто? – обдал он ее таким убойным амбре, что Настасье показалось, что она сама сейчас резко опьянеет.

– Совесть твоя, дядя, – представилась она и спросила, повернув его голову к соседу по кровати. – Этого давно знаешь?

– Костяна-то?

– Угу, – подтвердила она его догадки.

– Да сто лет… – радостно сообщил мужик и снова сфокусировал взгляд на ней. – А ты хто?

– Сто лет – это сколько конкретно? – тряхнула его еще разок Настя.

– Да лет десять вместе… вот так… – предпринял он попытку показать что-то руками, но у него ничего не вышло. -… так… – не оставлял он попыток и все же изобразил дружеское пожатие рук, – спина к спине… так вот.

– Понятно. Десять, значит? – уточнила она.

– Десять, – кивнул мужик, и на его лице появилось задумчивое выражение. – А может, и двенадцать, – выдал он и снова настойчиво поинтересовался: – А ты хто?

– Видение, – обрадовала его Настя. – Я же говорю: совесть твоя пожаловала.

– Не-е-е-е… – покрутил он головой из стороны в сторону, уставившись на Настю мутными глазами: – Ты как ангел… красивая… а она… – И тут мужик скривился и всхлипнул с нотками безнадеги. – Ты не видела мою совесть… Это такая… оо-ох, – конкретно так передернуло его всего, и он чистосердечно признался: – Есть за что-о-о совести той… – и его повторно жестко покоробило, он дернулся всем телом и сообщил доверительно: – Стра-а-ашно…

– Спи, дорогой, – пожалела мужика Настена. – Пусть тебе девушки красивые снятся.

– А ты хто… – настаивал мужик.

Но сдался, как только она уложила его обратно головой на подушку. И еще не успела Настя дойти до выхода из комнаты, как раздался его переливчато-музыкальный храп.

Вольский, во время этого красочного диалога-допроса стоявший в проеме двери, привалившись плечом к косяку, поначалу улыбался, потом начал похохатывать, а под конец, уже не выдержав, прикрыл глаза рукой и трясся всем телом от беззвучного давящего его смеха.

– Все, – оповестила его Настя, чуть не бегом выскакивая из номера.

– Опасная работа, – утерев смешливые слезы, заметил Вольский, запирая номер. – Мужик вполне мог принять тебя за божественного посланника, намекающего, что ему пора наверх, так ты его проняла своим обликом чудесным и не представилась даже. К тому же мы без противогазов вошли, а там химическая атака. – И отсмеявшись, весело спросил: – Ну, куда дальше?

– Надо бы к твоей любимой журналистке, – она шагнула к нему и вдруг обняла, прижалась и пожаловалась: – Но так не хочется. И вообще копаться во всем этом не хочется, и противно по чужим номерам и вещам.

– Держись, – прижав к себе, погладил он ее по голове. – Держись, ты вон какая молодчага, Сергея этого вычислила и рассекретила как ловко, и трех мужиков, облаченных властью, умудрилась заставить выполнять свой план да таким образом, что они до конца и не въехали, что подчинились твоим распоряжениям.