Беловежская застава

Мы бежали по высоким зарослям папоротника, то и дело смахивая с лица паутину, тягучую и неуловимую; мчались по нехоженым лесным тропинкам, по слежавшимся листьям, по жухлой траве, по мхам и лишайникам. Меня не оставляла одна мысль: почему именно Божко им понадобился. Уж не с пулеметом ли здесь связано дело?

Потом под ногами зашуршали опавшие листья — желтые, багряные, золотисто-коричневые, бурые, зеленые с красными прожилками. И снова били по лицу темные ветки елей. Мы на бегу разводили их в стороны. И вдруг, как по команде, все трое остановились: где-то в стороне раздался выстрел, затем второй. И сразу все стихло.

— Сержант Викулов, ко мне! — крикнул капитан. — Через десять минут закроете выход из Черного оврага. В случае встречи с нарушителями действуйте осторожно... Связь — посыльным.

Черный овраг действительно был черным: повсюду торчали обгорелые деревья. Наверно, когда-то здесь разбойничал пал — лесной пожар. Потому и не пробраться тут. С трудом дошли до того места, где должны залечь. Укрылись за старым, вывернутым вверх корнями пнем. Отсюда было удобно наблюдать за подступами к границе.

— Как вы думаете, кто стрелял? — спросил я, наконец, сержанта. Но тот неопределенно махнул рукой, и я замолчал. Лежали, не шевелясь.

Прошло минут десять. Ни души. Кругом звенящая тишина.

Сержант на секунду приподнялся, кивнул мне головой.

— Ну, что там? — шепотом спросил я.

— А вы глядите, глядите. Вон туда, — он показал рукой на сваленную ветром сосну на той стороне оврага.

Макушка сваленной сосны упиралась в самое дно оврага, а комель торчал метров на двадцать выше.

— Да не туда вы смотрите, вон куда надо, — и сержант снова показал рукой. Теперь-то я хорошо понял, что он показывал на дно оврага.

— Ничего не вижу подозрительного...

— Обратите внимание, молочай качается, — как бы упрекнул меня сержант.

— Молочай вижу, но разве он качается?

— Смотрите лучше!

Я видел цветы молочая. Там, куда показывал сержант, цветов было больше, и они действительно слегка покачивались. Сначала я подумал, что это работа ветра. Но они качались не одинаково. Получалась странная картина: шевелятся не все цветы, а лишь отдельные и в одном направлении.

— Вижу, товарищ сержант.

— Очень хорошо, теперь следите...

— А чего ж тут следить? Кокнуть его — и делу конец!

— Горячиться нельзя. Нам надо, чтобы все было, как на ладони, ясно.

Я не спускал глаз с цветов молочая. Они и теперь качались, но почему-то медленней, чем вначале. Казалось, что каждый стебель кто-то перебирал руками. Но цветы должны вот-вот кончиться... Что же тогда? Сержант сказал мне тихо:

— Сейчас спуститесь вниз и пойдете нарушителю навстречу, я буду возле вон той старой ели. Поняли?

— Все понял, — сказал я полушепотом, а у самого, между прочим, в горле вдруг сразу пересохло. Если бы сейчас глоточек холодной воды!

Поудобней пристроив автомат, чтобы не мешал, я пополз по-пластунски. По шуршащей листве, по колючему валежнику. Полз, не поднимая головы. Когда очутился на дне оврага, отдышался. С меня ручьями лил пот, и все тело ныло от какой-то тупой боли. Руки, разодранные в кровь, жгло, как огнем. Приподнял голову, осмотрелся. Никого нет. Здесь вот-вот должен появиться нарушитель. Я замер. Минут через пять увидел, как прямо на меня шел человек в маскхалате. Подпустив его ближе, я крикнул:

— Стой! Руки вверх!

Человек моментально метнулся в сторону, на секунду остановился, выхватил из-за пазухи пистолет и выстрелил. Я успел стать за дерево. А он продолжал стрелять. Пули где-то возле меня ударялись в землю, поднимая старую слежавшуюся листву. Я не испытывал страха, неотступно продолжал следить за ним. Но вдруг он перестал стрелять, бросился по дну оврага, потом свернул налево и стал карабкаться вверх. «Где смекнет боец, там врагу конец», — вспомнил я слова старшины и бросился за нарушителем.

Стрелять не хотел: нарушителя надо было взять живым. Если он раньше меня выберется из оврага, то наверняка скроется. Не знаю, какая сила заставила меня взбираться наверх с такой дьявольской расторопностью, которой мог бы позавидовать любой спортсмен. И все же я не успел. Тот, кого я должен был задержать, раньше меня выбрался наверх и скрылся.

И тут я увидел сержанта. С автоматом наперевес он бежал мне навстречу. Видно, выстрелы нарушителя насторожили его, и он бросился на помощь. Раздалось два глухих хлопка — стрелял нарушитель. Но откуда? Сержант лег за дерево и дал очередь. Я видел, как дуло его автомата судорожно подпрыгнуло и ткнулось в землю. Больше оно уже не поднималось. Видно, с сержантом случилась беда. И такая злость меня взяла. Я пробежал метров пять, остановился: рядом просвистела пуля. Ждал еще выстрела, но его не было. Снова пополз по пахнущей грибной прелью земле. Мысли были заняты сержантом — ему немедленно надо помочь. Нарушитель больше не стрелял. Я встал, сделал несколько шагов. Тишина. Лишь шумели макушки сосен. Под ногами шуршит хвоя. Никогда я не думал, что она может так громко шуршать. Я уже не шел, а бежал сломя голову.

— Что ты делаешь?! Немедленно ложись! — услышал я голос сержанта.