Белые и черные

Отложив газеты, Алехин поднялся с кресла и вышел из дому. Погожее летнее утро показалось Алехину жарким, хотя на нем был всего лишь легкий пиджак. Солнце ярко освещало зеленые лужайки и деревья в углу садика. Лениво потягиваясь под теплыми лучами солнца, Алехин прошелся по саду. «Хорошо! Прекрасная погода», – подумал он. Дорожки, выложенные ровными обтесанными камнями, резали большую лужайку на ровные квадраты и прямоугольники. Между утонувшими в земле камнями робко пробивалась зеленая травка. Алехин вскоре поймал себя на том, что шагает через один квадрат, ставя ногу на квадрат соседней линии камней. «Ходом коня», – усмехнулся Алехин, и тут же вспомнил: какой шахматист в задумчивости не расхаживал по паркету именно этими зигзагообразными прыжками – буквой «Г»!

«Хорошо гулять в собственном саду, жить в своем доме, – мысленно произнес Алехин и тут же спохватился: – Выговариваешь слова «собственный», «свой», а звучит странно, не доходит до сердца. Да полно, свой ли это дом? Свой – это родной, близкий сердцу; свой – это когда тебя тянет сюда, когда ты находишь в нем успокоение от самых тяжких забот и волнений».

У Алехина не вызывал подобных чувств ни холодный, неуютный дом, ни сад, красивый бездушной красивостью. Скептическим взглядом осматривал он гладко подстриженную ярко-зеленую лужайку. Из плодоносной почвы бурно лезли на свет маленькие кустики полевых цветов, продолговатые листики травы. Но им не суждено было расти: садовник специальной машинкой безжалостно стриг траву и цветы. Традиция предписывает, чтобы растительность в саду была гладко подстрижена – «под гребенку». Вот и получалось, что ни клумбы кругом, ни единого ласкающего взор пятна. Только зелень, однообразная, утомительная зелень. Все было холодно и строго в этом старинном жилище англичан, по какому-то капризу утвердившемся на севере Франции. Бездушная традиция убивала жизнь.

Алехин приблизился к выходу. По обе стороны железных ворот тянулись низкие загородки из дикого виноградника. Густые кустики были срезаны с боков и сверху плоскостями под прямым углом. Будто кто-то гигантской машиной смял, сдавил раскидистые, пышные кусты и выбросил их из жерла безжизненными, спрессованными плитами.

Пора было заниматься, и Алехин повернул к дому. Темно-серый фасад двухэтажного строения недружелюбно глядел на него широкими окнами. Тяжелые двери неохотно впустили чужого пришельца в это хранилище древних традиций, построенное несколько веков назад. Потемневшие бронзовые львы на круглых ручках-кольцах кровожадно разинули пасти. С нелегким сердцем входил человек в такое жилище!

В гостиной горничная сметала пыль с ваз, картин, бесконечного множества дорогих безделушек. Здесь древняя роскошь смешалась с современной. У лестницы, ведущей на второй этаж, Алехина встретил огромный черный дог Форчун. Голова почти до груди человека, гибкие сильные ноги, всегда готовые к прыжку. Мутными голубовато-серыми глазами глядел он на Алехина. В первый день приезда мужа в Дьеп Грейс подвела Форчуна к этому незнакомому человеку и сказала:

– Фу, Форчун! Это свой! Свой. Фу!

Дог понял: рычать на незнакомца не надо. Но дальше этого холодного признания дело не пошло. Вот уже два месяца этот человек живет в доме, гуляет в саду, обнимает хозяйку и ест с ней за одним столом, но Форчун все еще не решил: друг это или враг? Каждый раз встречает он пришельца вопросительным взглядом: кто ты такой? Зачем ты здесь?

Алехин всю жизнь был осторожен с собаками, хотя животных очень любил. В детстве он получил наглядный урок: укус ласкового на вид пса повлек за собой десятки уколов против бешенства. Позже он предпочитал держаться на расстоянии от самой привлекательной и безобидной на вид собачонки. Когда друзья упрекали его в трусости, он отвечал заранее придуманной шуткой:

– У нас с собакой неравные шансы: она меня может укусить, а я ее нет. Шахматист не любит ситуаций с неравными шансами.

С опаской обойдя Форчуна, Алехин поднялся к себе в кабинет. Небольшая комната с широким светлым окном, письменный стол, кушетка, кресло. Полки до потолка, наполовину заставленные книгами. В углу пачки еще не разобранных бандеролей: Надя прислала из Парижа все его шахматные книги, все записи до последнего листочка. Алехин еще не успел все распаковать: оставалось мало времени для подготовки к матчу, и нужно было спешить. Предстояла гигантская работа: изучить партии претендента на шахматный престол, найти в его игре уязвимые места, которые можно будет использовать в предстоящем сражении.

9

Великие шахматисты – чемпионы мира – наряду с выдающимися победами в турнирах и матчах всегда вносили в шахматное искусство что-нибудь свое, новое. Один открывал еще неизвестный закон стратегии или тактики, другой по-особому трактовал уже известные правила, третий до предела совершенствовал ту или иную область шахматного искусства.