БЕЛЫЕ И ЧЕРНЫЕ

Но разве от этого он меньше любит шахматы? Не нужны ему успехи, победы, важны шахматы сами по себе. А вот мы все гонимся за славой, бьемся за шахматную корону». Капа вспомнил про свои последние переговоры с Алехиным, про дискуссии, развернувшиеся в печати вокруг вопроса о первенстве мира. Сам Хосе уже успокоился, старается теперь больше не думать об этом. А вот с Ольгой нет слада: спит и видит, что Хосе вернется на шахматный трон. Как обрадовалась, когда газеты сообщили: «Матч-реванш Алехин - Капабланка назначен на 14 апреля 1940 года». А потом опять все полетело прахом. Алехину, видите ли, нужно ехать в Европу, во французскую армию. Этот человек вечно что-нибудь придумает!

«Теперь этот Файн со своей статьей. Не нужно матчей, давайте играть турнир. Вышел первым в АВРО и надеется, что опять сумеет повторить успех. А еще этот развязный репортер. «Матч Алехин - Решевский для США будет более интересным, чем матч-реванш с вами». Наглые люди! Равняют Решевского и меня. Что поделаешь, все меньше считаются со стариками. Время против нас. Ага, мистер Блэк проиграл, матч кончился!» - изменил Капа ход мыслей, взглянув на доску.

Добродушный американец беспомощно развел руками. Мат, опять проиграл. Капабланка расставил позицию, которую мистер Блэк имел несколько ходов назад, и показал, как тот мог выиграть с помощью жертвы ферзя. Идея жертвы напомнила партнеру мистера Блэка какой-то этюд, и он восстановил его на доске, правда, с трудом вспомнив, где стоит черный король. Некоторое время вместе с другими подошедшими шахматистами разбирали любопытные позиции. Вдруг мистер Блэк воскликнул:

- Да, Хосе! Я забыл тебе показать. Смотри, какую я сегодня нашел фотографию!

Из бокового кармана пиджака он вынул пожелтевший снимок. На нем среди шахматистов Манхэттвнского клуба стоял юный Капабланка.

- Девятьсот третий год, - потыкал пальцем в фотографию мистер Блэк.

- Этого не может быть! - возразил Капабланка. - Девятьсот пятый.

- Что ты мне говоришь? - не соглашался Блэк. - Это девятьсот третий.

- Девятьсот пятый! - настаивал кубинец.

- Господи! Я же отлично помню, - начал горячиться американец. - Это было как раз после победы лысых.

- Каких лысых? - опешил Капабланка, невольно взглянув на гладкую, без единого волоска голову мистера Блэка.

- Разве я тебе не говорил? - удивился Блэк.

- Нет…

Как-то в этом клубе заспорили, кто лучше играет, и провели матч на двадцати досках: лысые против курчавых.

- И кто же победил? - засмеялся Капабланка.

Полный триумф лысых: они выиграли со счетом четырнадцать - шесть.

- Примите мои запоздалые поздравления, мистер Блэк, - слегка поклонился Капабланка. Слава богу, был хоть один матч, где Блэк оказался в числе победителей!

- Увы, Хосе, мне и здесь не повезло, - развел руками мистер Блэк. - Я тогда имел пышную шевелюру.

Дружный хохот раздался под сводами Манхэттенского клуба.

Ох, уж этот мистер Блэк, всегда что-нибудь придумает! Когда веселье несколько утихло, Блэк сказал:

- Я тебе сейчас не отдам эту фотографию, Хосе. Я еще не теряю надежды вручить тебе весь свой архив, когда ты опять будешь чемпионом мира.

- Боюсь, что в этом случае он навсегда останется у вас, - ответил Капабланка.

- Нет, я верю в тебя, Хосе. Такой гений!

Капабланка взял в руки фотографию. Интересно все-таки, какие далекие воспоминания доносят до нас эти кусочки картона. Вот мистер Эттлингер, это он считал, что открыл Капабланку. А вот и Хосе в курточке «Вудклиф-школы». Директор запретил в то время юному кубинцу ходить в Манхэттенский клуб, а мистер Эттлингер добился для него разрешения приходить сюда по воскресеньям. Поистине этот клуб родной Капабланке: здесь он заработал первую категорию, победил чемпиона Редмингтона. И как всегда манхэттенцы переживали успехи своего любимца!

Капабланка посмотрел на часы. Без четверти одиннадцать. Скоро приедет Ольга. Скорее бы, немножко не по себе. Брр! Вдруг будто что-то тяжелое, мягкое ударило по голове. Сразу стало душно, жарко. Капабланка поднялся со стула, непослушные руки никак не могли сдернуть плаща.

- Помогите мне! Помогите снять плащ…- обратился он к шахматистам и без сознания рухнул на пол. Мистер Блэк первым бросился к любимцу, поднял его слабыми руками и с помощью других положил на кушетку. Вызвали «Скорую помощь». Хосе Рауль не приходил в сознание. На следующее утро восьмого марта сорок второго года он скончался в госпитале. Смерть, которую, быть может, пожелал бы себе любой шахматист! Последние сознательные секунды жизни шахматный гений провел именно в той обстановке, которую всю жизнь так любил. Его глаза видели шахматы, принесшие ему славу и всемирное, признание, он слышал восторженные похвалы искренних почитателей: вместе с друзьями беззаботно смеялся шуткам. Он был любим, его окружали люди, всем сердцем преданные той игре, которой он отдал свой гений и артистичность.

Опечаленная Куба похоронила Хосе Рауля с почестями, обычно воздававшимися в этой стране полковникам, убитым в сражении. Поныне помнит она своего национального шахматного героя!