Белые яблоки

Ему хотелось дотронуться до нее и заняться с ней сексом. Она что-то произнесла, как раз когда он поворачивался к ней. Слов он не разобрал. Она лежала на животе. Он залюбовался плавными изгибами ее бедер. Она не стеснялась собственной наготы и не раз говорила, что ей нравится, когда он разглядывает ее тело. Голову она повернула лицом к стене, а руки ее были вытянуты вперед, как у пловца в бассейне. Этрих опустил ладонь на ее ягодицу. Коко лежала не шевелясь. Кожа у нее была теплой. Ему очень это нравилось, — у Коко всегда была теплая кожа.

Ладонь его переместилась на ее лопатку, потом поднялась к тонкой шее. Она коротко стригла волосы. Он отвел мягкие пряди с ее затылка. И замер. На шее у кромки волос виднелось что-то темное. Прищурившись, он силился разглядеть в тусклом свете свечи, что это такое. Но видел лишь расплывчатую темную отметину. А ведь он отчетливо помнил, что у нее на этом месте не было ни родинки, ни родимого пятна. И тогда, не давая ее волосам рассыпаться и скрыть от него верхнюю часть шеи, он наклонился к ней.

Это оказалась татуировка. В полумраке спальни она казалась черной. Несколько печатных букв, шрифт самый что ни на есть простой. Буквы складывались в слова: «БРУНО МАНН». Имя и фамилия покойника были вытатуированы на шее Коко Хэллис у самого затылка.

Этрих соскочил с кровати как ошпаренный. Его и в самом деле как будто обожгло — внутри и снаружи.

— Что это?! Что это такое? Остановившись посреди комнаты, он с яростью ткнул пальцем в сторону своей юной любовницы, которая так и не шевельнулась. Коко сохраняла все ту же безжизненную позу. Она лежала на животе, лицом к стене, с вытянутыми вперед руками.

— Коко, да посмотри же ты на меня Христа ради! Что это у тебя? Что за татуировка?

Но она ничего ему не ответила. На миг Этриху даже показалось, что она умерла. Стоило ему увидеть ее немыслимую, невозможную татуировку, как она взяла да и умерла. Это ее убило. Но он тотчас же отбросил эту мысль, как безумную. Ему захотелось подойти к ней и дотронуться до нее. А еще больше ему хотелось немедленно натянуть на себя одежду и сбежать отсюда.

— Коко!

Она наконец подняла голову и медленно повернула к нему лицо. Открыла глаза, посмотрела на него:

— Что?

— Откуда у тебя эта татуировка? Почему ты…

Она пробормотала что-то, так, словно разговаривала во сне.

— Что? Что ты сказала?

Он приблизился к ней на пару шагов. Ему необходимо было услышать ее ответ.

Она заговорила громче. В голосе ее слышалось раздражение.

— Я сказала, что это ведь твой сон. И кому как не тебе знать, кто такой Бруно?

И, словно в подтверждение сказанного, она положила руку на затылок и провела указательным пальцем по надписи у кромки волос. Этриха при виде этого жеста словно током ударило.

— Но почему… Но откуда эти буквы появились на твоей шее? Я точно знаю, что до сегодняшнего дня их там не было!

Коко резко села на постели и уставилась на него не мигая:

— Верно. Не было. «Бог в шоколадной глазури», Винсент? Помнишь эту часть твоего сна? Ты еще сказал тогда, что не слишком-то религиозен.

У него подкосились ноги. Она знала его сон во всех подробностях!

Протянув руку, она взяла с ночного столика пачку «Мальборо». Вытащила сигарету и прикурила ее от свечи. И в те несколько секунд, пока язычок пламени перемещался со столика, где стоял подсвечник, к кончику ее сигареты и обратно, по комнате двигались огромные тени. Сделав глубокую затяжку, она откинула голову и выпустила узкую струйку дыма к самому потолку.

— Сядь-ка сюда, Винсент. Давай покурим. Тебе ведь нравится курить. — Она с улыбкой взглянула на него.

Этрих послушно подошел к кровати и сел на самый краешек. А что ему оставалось? Он много чего хотел ей сказать, но слова как-то не шли с языка.

— Придвинься поближе. Чтобы я могла до тебя дотронуться. — Рукой, в которой была зажата сигарета, она поманила его к себе.

Но он, зажмурившись, помотал головой:

— Нет, мне и здесь хорошо.

Она снова улеглась на постели и устремила взгляд в потолок. Сделала затяжку и попыталась выпустить дым колечком, но оно вышло неровным и блеклым и быстро растаяло в воздухе.

— Сколько времени мы знакомы?

Она была само спокойствие. Мир Этриха только что взорвался, а она безмятежно спросила, как давно они встречаются, господи помилуй.

— Месяца полтора или два. Точно не помню. Расскажи мне о татуировке, Коко. Пожалуйста.

— Ладно, но сперва выслушай меня внимательно, Винсент. То, что я собираюсь тебе сейчас рассказать, очень важно.

И ее большие глаза обратились к его лицу. Взгляд ее был требовательным, даже повелительным. Он молча кивнул.

— Значит, договорились. Ты хорошо помнишь свою жизнь до момента нашей встречи?

Вопрос этот показался ему настолько неуместным, что он сперва решил, что ослышался.

— Помню ли я свою жизнь? Еще бы мне ее не помнить!

— В таком случае ты и больницу должен помнить. Все то время, что ты там провел, когда заболел.

— ЧТО?