Белые яблоки

Женщина была потрясена и напугана. Она читала в газетах статьи о людях с паранормальными способностями и много раз видела передачи о них по телевизору, но никогда прежде не встречалась ни с одним из них лицом к лицу. Эта незнакомая женщина знала о Дине и о подозрительном затемнении в его легком. И сказала, что тревожиться не о чем. Но так ли это на самом деле? От волнения она утратила способность соображать трезво, мысли у нее в голове путались и обрывались. Все, на что она оказалась способна, – это выписать чек и, положив его на столик, молча уйти за стойку. Вместо того чтобы тотчас же рассказать обо всем кому-нибудь из своих товарок на кухне, чего ей очень хотелось, она неотрывно следила глазами за странной парой и не трогалась с места. Кто они? Да не все ли ей равно? Пусть бы только убрались отсюда поскорей.

– Теперь ты мне веришь, Винсент?

– Да, Физ, верю. Но что все-таки происходит?

Стоило ему произнести тайное имя, которым он окрестил ее в самом начале их знакомства, и сердце Изабеллы открылось ему навстречу. Как если бы он назвал верный пароль – Физ. Теперь она могла быть с ним вполне откровенна.

– Его зовут Энжи.

– Ребенка?

– Да.

Все еще находясь во власти сомнений, он кивком указал на ее живот.

– Не родившийся ребенок сообщил тебе, что его имя Энжи?

– Да, Винсент, так все и было. – Ей следовало запастись терпением. Слишком многое зависело от того, поверит ли он ее словам.

– Ну, допустим, допустим. – В голосе его слышалось раздражение. – Но кто он, этот Энжи? Помимо того, что выдает себя за нашего ребенка?

Ей так хотелось дать ему прямой и резкий ответ, но, подавив в себе это желание, она заговорила терпеливо и проникновенно, взвешивая каждое слово. В столь критический момент следовало держать себя в руках.

– Я почувствовала, что беременна, через неделю после того, как мы в последний раз с тобой переспали и ты улетел в Америку. Сомнений быть не могло. Я ощущала это каждой клеткой своего тела. Решила позвонить тебе…

– Так почему же ты этого не сделала? Исчезла после того дурацкого разговора в Лондоне! Черт возьми, это было нечестно с твоей стороны!

К нему снова вернулись чувства, которые он испытывал в течение всех трех месяцев разлуки, – злость, тоска, отчаяние. Он их ненавидел, но стоило ему о них заговорить, как они тотчас же безраздельно завладели его душой. Так электрический свет затопляет помещение после щелчка выключателя.

Изабеллу не на шутку рассердили его слова. Она с трудом удержалась от того, чтобы не ответить ему упреком на упрек. Чтобы успокоиться, она отвернулась и стала смотреть в окно. По лицу ее скользнул луч фар проезжавшего мимо автомобиля.

– Ты сам никогда толком не знал, Винсент, чего хотел от меня. Видел ли ты во мне спутницу жизни или просто подружку, с которой можно весело провести несколько дней в Европе, чтобы потом вернуться домой, к своему размеренному существованию?

– Да что ты такое несешь?! Я бросил жену и детей, Изабелла! Я отказался от всего, что составляло мою жизнь, чтобы быть с тобой!

Он искал ее взгляда, но она упорно не желала смотреть на него. Лицо ее по-прежнему было обращено к окну. Почему она избегает смотреть на него? Ведь стоит их глазам встретиться, и она поймет, насколько он прав.

Когда она вновь заговорила, голос ее прозвучал неожиданно спокойно, даже бесстрастно:

– В последнюю из ночей, которые мы провели с тобой в Лондоне, ты сказал, что сделал это из-за меня. Ужасные слова! Хуже просто не придумать, Винсент.

– Но почему? Я все бросил, чтобы быть с тобой. Что в этом такого ужасного?

– Ничего. Просто ты заявил, что оставил семью, потому что я этого хотела. Как будто тебе самому это нисколько не было нужно. Ты принес свою семейную жизнь в жертву мне. Мне одной. Не себе, не нам, только мне.

– Ох, Изабелла, ну что за словесные ловушки? Нашла время. Ты прекрасно знаешь, что я имел в виду. Будь, наконец, снисходительна!

– Нет. Ты как раз очень точно тогда выразился. И твои поступки нисколько не расходились со словами. Я ведь за тобой наблюдала. Ни за кем еще я так пристально не следила, как за тобой. – Она немного повысила голос, темп ее речи ускорился. – Я понимаю, что тебя не покидает чувство вины перед женой и детьми. Ты пожертвовал семьей. И я мысленно опустилась перед тобой на колени в знак благодарности. Но мне отчего-то не верилось, что ты их оставил, осознав, насколько я тебе нужна, насколько жизнь со мной – единственная для тебя возможность быть счастливым. Что ты обрел во мне все, чего тебе прежде недоставало, и готов предстать передо мной с открытым сердцем и душой.

Этрих невольно поморщился. Последнее из ее определений было, на его взгляд, не совсем уместным. Изабелла владела английским почти безупречно. Процентов на девяносто пять. И порой она, словно фокусник, вытаскивала из своего сознания слова, посредством которых ей удавалось охарактеризовать явление или предмет точнее и ярче, чем это сделал бы на ее месте любой из носителей языка. «И что, черт возьми, это может значить?» – промелькнуло у него в голове. Вместо ответа на ее упрек он лишь с досадой повторил: