Белые яблоки

Детишки сумели до половины протащить огромную голову слоненка сквозь узкую щель между двумя брусьями. Черепная коробка Эйприл была сплющена и раздавлена, из огромных ран на голове ручьями текла кровь. Но последние команды погибавшего мозга все еще выполнялись некоторыми частями крупного тела, так что со стороны могло показаться, что она еще жива. Тело судорожно дергалось, продолжая пятиться, чтобы избежать смерти, которая уже наступила. Но вот ноги слоненка подкосились, и он осел на пол. Огромная голова по-прежнему была зажата между двух брусьев, потемневших от крови.

Слониха-мать стала подталкивать детеныша снизу хоботом и лбом, чтобы он встал на ноги, чтобы он вернулся к ней, чтобы снова сделался живым. Когда это не помогло, она тронула его ногой. Но дитя оставалось недвижимым. И слониха медленно кивнула головой – раз, другой, третий…

Люди не вполне понимают смерть. Для них это прежде всего чей-то безвозвратный уход, опустевшая часть пространства, которая прежде была кем-то занята. Но большинству животных известно, что она представляет собой на самом деле, и потому они относятся к ней иначе. Зная, кто она такая, они ее обнюхивают, толкают и спешат прочь. Ведомо им и то, что придет время – и она одержит над ними верх, но пока живы, они – победители смерти. И могут с полным на то основанием презирать ее.

Трое взрослых смотрели на истекавшее кровью тело Эйприл. Они не заметили, как дети один за другим начали входить в клетку. Движения их были неторопливыми, лица некоторых выражали радость, другие казались равнодушными. Почти у всех на руках и белоснежных футболках алели пятна крови. Казалось, они только что совершили какую-то невинную проказу, воспользовавшись отсутствием учителя – измазали друг друга краской или кетчупом. Кровь на футболках быстро запеклась и поменяла цвет с красного на коричневый, и только пятна на руках и лицах по-прежнему были ярко-алыми.

Они двинулись в сторону взрослых, лишь когда все члены группы успели войти в просторную клетку. Коко издала стон: путь к отступлению оказался отрезан. Им предстояло пережить эти минуты.

– Винсент, постарайся ничего не забыть.

Он не сводил глаз с детей.

– Что я должен запомнить?

– Смерть. Все, что узнал, побывав здесь.

Но он не успел не только ответить, но даже осмыслить ее слова: снаружи раздался оглушительный шум. Звук этот был таким необычным, что все, кто находился в клетке – взрослые, дети и слониха, – замерли, прислушиваясь. Сперва он был похож на барабанную дробь, потом на шум крыльев. Казалось, гигантская стая птиц вдруг взмыла в воздух и устремилась к слоновнику.

Чувства Этриха были так напряжены, что, когда Изабелла стиснула его руку, он вздрогнул от неожиданности. Она, как и он, была растеряна и напугана.

– Что это, Винсент? Откуда этот шум?

Он обвел глазами помещение. Повертел головой во все стороны. И беспомощно прошептал:

– Я не знаю.

А между тем звук, доносившийся снаружи, один из самых древних в мире, становился все громче. Они не могли распознать его, потому что им, жителям города, не случалось сталкиваться с явлением, которое он сопровождал: животные собирались вместе.

Вот в дверь помещения со стороны двора скользнул огромный лев. Его сопровождала стая низко летевших голубей. Все они тотчас же набросились на детей. Лев оттолкнулся от пола мощными лапами и прыгнул на них, но четверо мальчишек без труда поймали его в воздухе и в мгновение ока свернули ему шею. Мертвое тело тяжело шлепнулось на пол.

После этого настал черед голубей. Этрих, чей рассудок отказывался принимать происходящее, сохранил, однако, способность реагировать на детали. Он с недоумением подумал: что же могут противопоставить этой фантастической силе крошки голуби?

Глаза. Они могли выклевать своим врагам глаза. Клювы их были достаточно острыми, а числом они во много десятков раз превосходили противника. И поначалу казалось, что животные одерживают победу: дети закрыли лица ладонями, которые теперь стали красными от их собственной крови, и стали наклонять головы, чтобы защититься от клювов и когтей.

На помощь голубям подоспели четыре барсука, целое семейство. Никогда эти мохнатые хищники не состояли в дружбе с человеком, и потому все они без колебаний принялись остервенело терзать икры и щиколотки ребятишек своими острыми зубами и когтями.

А в клетку входили все новые и новые животные. Вскоре в ней собрался весь зоопарк – полосатая зебра, страус, муравьед с длиннющими кривыми когтями, обезьяны мандрилы, сражавшиеся неутомимо и отважно. Могли ли они проиграть эту битву? Каждое из животных, входивших в клетку, осознавало, на что оно способно и что ему надлежит делать. И все они дрались не на жизнь, а на смерть.

Хаос упрям, но отнюдь не глуп. Ему не потребовалось много времени, чтобы понять: дети, какими бы сильными и жестокими они ни были, не способны долго противостоять разъяренным животным. И Хаос нарушил еще одно правило, остававшееся незыблемым с основания мира.