Белые искры снега

Если бы не присутствие Риты, я бы взлетела на крыльях счастья и, конечно же, сказала бы, что я мечтаю быть журналистом, и что Инесса Дейберт — это образец профессионализма, и что я хочу быть такой же, как и она. Я хочу не просто писать статьи, я хочу заниматься расследованиями, восстанавливать справедливость, помогать людям, говорить правду, ведь правда — это самое главное! И я так трудилась все эти пять лет, чтобы достичь своей цели, и пусть сейчас я занимаюсь еще пока ерундой, оттачивая стиль, учась на своих ошибках, понимая специфику работы, но потом я обязательно стану такой же, как Инесса Дейберт. Но… Но я промолчала. И от несказанных слов вдруг пересохло горло; плохое сравнение, но казалось, что все эти слова превратились в пепел у меня на языке, и ужасно захотелось пить. Я, забыв о том, что учителя не должны пить при своих учениках, осушила почти залпом бокал с уже изрядно выдохшимся шампанским, который все еще был у меня в руке. Стало легче. Вниз, к желудку, заструилось змейкой тепло. Зарецкий удивленно взглянул на меня, но ничего не сказал.

— Поздравляю, — без особых симпатий в голосе произнесла Рита, обратившись к Ярославу, который был недоволен тем, что его беседе с матерью друга помешала какая-то незнакомая высокомерная тетка. Рита же вновь глянула на меня, и уголок ее губ, покрытых рубиновой помадой, чуть дернулся.

— Вы не знакомы? — спросила вдруг Инесса. — Мне показалось или… — Она многозначительно замолчала.

— Мы? — удивленно подняла темную, с резким углом бровь Рита. — Нет, кажется, раньше мы не встречались. Или я ошибаюсь? — она спокойно глядела мне прямо в лицо, ясно давая понять, что сне не стоит признаваться в наших родственных связях, и я тоже смотрела на мачеху, чувствуя, как леденеет каждая вена. Господи, я ведь уже взрослая, взрослая, взрослая! Почему же я так реагирую на нее? Она — никто. Ничего не сможет сделать мне. Чего я боюсь?

— Не ошибаетесь, — сказала я чуть более хриплым, чем обычно голосом и откашлялась. — Я вас не знаю. К сожалению, — добавили сами собой мои губы.

Глаза Риты сверкнули, черные ресницы дрогнули, а пальцы с длинными темными ухоженными ногтями чуть сильнее сжали маленькую кожаную сумочку. Она улыбнулась — очень холодно, и провела ладонью по меху горжетки — единственном белоснежном пятне в ее безупречном образе.

— Хотя сначала вы мне напомнили одну девушку, не скрою, — заявила она спокойным тоном, поняв, что должна усыпить бдительность внезапно заинтересовавшейся нами Инессы. — Первые несколько секунд я даже думала, что вы — это она. Но все же я обозналась. Наверное, из-за головокружения.

— Плохо себя чувствуешь? — участливо осведомилась Инесса, прищурившись, и именно эта фраза дала мне вдруг понять, что никакие они не подруги. Видимо, они общаются, каждая преследуя свои цели. И какие — мне даже знать не хочется. До мачехи мне нет дела. А в Инессе… не желаю разочаровываться. Ненавижу разочаровываться в людях, каждый раз чувствуя себя не просто в дураках, а соучастницей их спектакля, которым они обманули меня.

— С кем ты перепутала Анастасию Владимировну? — спросила Дейберт. Возможно, она спрашивала это из любопытства, но мне казалось, этому есть иная причина.

— С одной очень неприятной особой, — отвечала Рита и добавила со своей непередаваемой интонацией. — Отвратительной. Но, к счастью, ее тут нет. Иначе бы вечер был испорчен. Еще раз прошу прощения, — сказала она мне глумливо. Я сцепила зубы.

— Ничего страшного. Такое часто бывает. Извините, мне, кажется, пора, другие ученики остались без присмотра, — сказала я, стараясь, чтобы мой голос казался спокойным, но я понимала — еще чуть-чуть, и я не выдержу. Мне нужно срочно бежать отсюда.

— Буду рада снова с вами увидеться, — сказала мне вдруг Инесса и во второй раз сжала мою руку. — Ярослав, задержись, я хочу, чтобы ты кое-что передал матери.

Попрощавшись, я быстрым шагом направилась прочь из лоджии, забыв про красивый вид, Ярослава, других учеников, наметки о будущей статье, посвященной вручению наград стипендиатам "Верис", и не замечая даже, как у меня замерзли пальцы на руках. Слов Зарецкого, просящего, чтобы я его подождала, я не услышала тоже. Рита! Как же я встретила ее тут?! Вот уж, действительно, испорчен вечер. И почему же я такая глупая, почему я так себя веду, ведь я выросла, я взрослая, уверенная, самостоятельная молодая женщина, сколько же мне будут портить кровь детские страхи?

В висках стучало, сердце наполнилось самыми разными чувствами и напоминало красный воздушный шарик, надутый до предела — ткни и лопнет.