Белые кони

Назавтра, ровно в три, я позвонил. «Але», — раздался в трубке знакомый голос Юлии. У меня запершило в горле, и я не сразу смог ответить. «Я слушаю», — нетерпеливо повторила Юлия. «Здравствуй», — сказал я. «Здравствуй, Толя. Ты можешь ко мне приехать?» — «Когда?» — «Сейчас». — «Хорошо». — «Я буду ждать. Когда ты будешь?» — «Часа через полтора». — «Я живу в другом месте. Запиши адрес». — «Говори. Запомню». Юлия продиктовала адрес, еще раз повторила, что она очень ждет, и умолкла. Замолчал и я. В трубке ясно слышалось ее дыхание. «Что же ты молчишь?» — «А ты?» — «Приезжай скорее», — засмеялась Юлия и повесила трубку. Некоторое время я еще слышал короткие, резкие, словно SOS, сигналы, потом, бросив трубку, вскочил и, на ходу натягивая пальто, выскочил на улицу.

Путь до города показался мне как никогда долгим, хотя знакомый шофер вел самосвал на предельной скорости: дорога была ровная, ее давно уже занесло толстым слоем снега.

3

«Что я скажу? Во-первых, здравствуй. Впрочем, мы уже поздоровались по телефону. Что же? А ты располнела, или нет, похудела, или не изменилась. Да, много воды утекло… Как ты живешь? Хорошо. И я хорошо. Мы оба живем очень хорошо. Кстати, почему мы не вместе? Ладно, замнем для ясности, как говорят мои новые друзья-монтажники. Давай посидим, посидим и помолчим. Видишь, за окошком снег, за окошком люди, за окошком небо. И скоро придет твой муж. Чего доброго, он устроит сцену, или драться полезет, или всю ночь не даст тебе спать, ревнуя. Я лучше уйду! А то давай — со мной! Сразу, сейчас, как в омут! Пальтишко на плечи, Аленку в охапку, а?!»

Так, взвинчивая себя и одновременно смеясь над собой, думал я, идя к дому Юлии. Вот и он, стандартный кирпичный дом на бетонных сваях, между которыми, не сгибаясь, может пройти человек, и свищет ветер, и метет снег. Может, выпить для храбрости или вообще махнуть на все рукой?

Дверь открылась сразу, едва я прикоснулся к кнопке звонка. Юлия отступила, пропуская меня вперед.

— Холодно?

— Ветерок.

— Я увидела тебя в окно.

Скинув пальто, я глянул в зеркало и расчесал волосы пятерней.

— Ты, как всегда, без расчески, — рассмеялась Юлия, словно мы не виделись всего каких-то несколько дней.

— Потерял.

— Проходи, — пригласила Юлия.

В двухкомнатной квартире, уставленной мягкой мебелью, было тепло и уютно. На журнальном столике стояли бутылка коньяка, хрустальные рюмки, серебряный кофейный набор и лежала открытая коробка шоколадных конфет.

— Курить можно?

— Кури. Но вначале выпьем за встречу.

— Как ты узнала, что я в Полярном?

— Встретила тебя на улице. Ты шел, глазел по сторонам, прошел совсем рядом, чуть не наткнулся.

— Ты была не одна?

— Втроем.

Выпили, и Юлия смешно и знакомо сморщила нос. У нее были удивительные руки, очень нежные, тонкие в запястьях, с длинными гибкими пальцами, они обвили рюмку, словно змейки. У нее были удивительные губы, пухлые и яркие, как у только что проснувшегося ребенка, и глаза с затаенной, устоявшейся тоскливинкой были тоже удивительно милые.

— Ты совсем не изменился.

— Ты тоже.

— Рассказывай же!

— О чем?

— Как жил? Чем занимался?

— Жил… Нормально жил.

— Где?

— В разных местах.

Мы замолчали, не зная, что сказать. Вроде обо всем поговорили, оба живы-здоровы, оба не изменились.

— Ты не женился?

— Нет.

— Что ж так? Девушек разве мало?

— Какая-то ерунда получается, — закуривая, сказал я. — Что-то не так и не то мы говорим.

— Да, — согласилась она. — Но я же ничего о тебе не знаю.

Понемногу разговор наладился. Юлия рассказала, как она ездила с мужем за границу, побывала в Италии и во Франции, какие умные друзья у ее мужа, как интересно она живет, какие книги читает, как много она узнала доброго и настоящего от окружающих ее людей, особенно от мужа… В душе моей сделалось тихо и мертво, как в гробу. Зачем она пригласила меня? Зачем я ввалился сюда, где все говорило, кричало об уюте, тепле и крепко сколоченном семейном счастье?

— Ты любишь его? — грубо спросил я.

Он взяла было рюмку, повертела и поставила на место.

— Для чего ты приехал?

— Деньгу зарабатывать. Здесь ведь деньги лопатой гребут.

— А я думала — ко мне. Наконец-то ко мне.

Она встала, подошла к окну и стала смотреть на улицу. За окном густо падал снег, так густо, что не различались соседние дома. Было слышно, как невдалеке бил и бил в промерзшую землю буровой станок.

— Что-то я не пойму, — не сразу ответил я. — Быть может, это не ты написала о том, что выходишь замуж? Коротенькое такое письмишко…

— Я! Я! — резко обернувшись, почти закричала Юлия. — Я написала! Но ты должен был приехать!

— Ты забываешь, что я служил.

— Ты должен был приехать после службы.

— Людей смешить?

Юлия присела, долго смотрела на меня, и было в ее глазах, налитых слезами, что-то такое, что я в свою очередь начал медленно подниматься.

— Нет, — прошептал я.

— Да, — сказала Юлия. — Да, Толя. Я ждала тебя еще более полугода.

— Нет, — повторил я.

— Показать паспорт? — усмехнулась Юлия, поднялась, вытащила из сумочки, висевший на оленьих рогах, паспорт и бросила на столик.