Белые лилии

Я смеюсь и перевожу взгляд с Эрин на Гриффина.

– Ну да, в этом-то вся суть. Я хочу думать о тебе. Ты лучшая подруга и лучшая жена, о которой можно только мечтать. Ты была бы лучшей на свете матерью. Это всем известно. Все это происходит благодаря тебе. Если бы не ты, его бы даже не существовало. Может, он и растет внутри меня, но он твое создание. Разумеется, я хочу его назвать в честь тебя. Ну, если вы оба согласны.

Эрин смотрит на Гриффина, а тот ей подмигивает. Потом Эрин кладет руку мне на живот и снова смотрит на монитор.

– Приятно познакомиться, Эрон Пирс.

Я плачу вместе со всеми остальными, но от меня не ускользает то, что Эрин использовала фамилию Гриффина. Я украдкой смотрю на Гриффина, который, без сомнения, слышал то же самое. Он пожимает плечами и целует Эрин в макушку. Потом кладет руку на мой живот рядом с ладонью Эрин, и мы наслаждаемся еще несколькими секундами с нашим сыном.

Нашим сыном.

Боже правый! У меня будет ребенок.

Когда мы возвращаемся домой, Гриффин с легкостью поднимает Эрин по ступенькам в ее новую спальню. От меня не ускользает тоска во взгляде Эрин, когда Гриффин заносит ее в дом. Она знает, что это был последний раз. Она крепко держит в руках несколько распечатанных снимков с УЗИ, пока Гриффин укладывает ее на постель.

Пока нас не было, доставили еще цветы. Мы с Эрин часто шутим, что никто, кроме меня, не осмеливается дарить ей белые лилии. Ведь это цветок сочувствия. Цветок смерти. Даже Гриффин их не приносит. Он выбирает традиционные розы, иногда орхидеи, как Бэйлор. Но не я. Я всегда дарю ей только белые лилии.

Через час после нашего возвращения в дверях дома появляются Бэйлор и Мейсон. Вместе с Эрин они отправляют нас с Гриффином по бессмысленным поручениям и строго велят не возвращаться домой, пока они не разрешат. Не знаю, почему нас выгнали, – ни один из них ничего нам не объясняет. Могу предположить, что Эрин хочет заручиться поддержкой близких нам людей, чтобы мы продолжили делать то, что она начала, когда ее не станет.

Вскоре после наступления темноты нас с Гриффином зовут домой. Эрин приглашает меня в свою комнату. По ее взгляду я все понимаю. Все произойдет именно сейчас. Сейчас она спросит меня о моих планах. Сейчас я разобью ей сердце, потому что не могу с уверенностью сказать, что нас ждет в будущем. Сейчас у нас будет – вполне возможно – последний душевный разговор.

Она хлопает ладонью по постели рядом с собой. Я залезаю и ложусь рядом с ней, слезы появляются у меня на глазах, когда я чувствую, как она вздрагивает от боли. Мы лежим так каждый вечер после того, как она выпивает свой бокал вина на веранде. Мы лежим, как подростки на пижамной вечеринке, и болтаем обо всем на свете. Обо всем, кроме одного.

– Нам обязательно нужно поговорить об этом сейчас? – спрашиваю я, как капризный ребенок.

Эрин улыбается, как всепонимающая мать.

– Сейчас или никогда.

От этого заявления у меня сжимается сердце.

– Эрин, ты же знаешь, что я тебя люблю, правда? Ты же знаешь, что я на все для тебя готова, и я хочу это сделать. Я правда хочу, но мне нужно знать, что я поступаю правильно.

– Диснейворлд, – внезапно произносит Эрин.

Я качаю головой, думая, что у нее опять все перемешалось в голове.

– Диснейворлд? – переспрашиваю я.

– Отвези туда Эрона. Не жди. Отвези его туда, пока он маленький. Наблюдать за тем, как озарится его лицо, когда он увидит Микки-Мауса и Дональда Дака, будет просто волшебно! И Санта-Клаус – пожалуйста, сделай все, что в твоей власти, чтобы он верил в Санта-Клауса как можно дольше. Не отправляй его учиться в частную школу: частные школы для чванливых богатых детишек. И хотя он будет богатым, не позволяй ему так себя вести. Пусть он больше отдает, чем берет. Впрочем, зная его маму, думаю, что это не будет проблемой. Ты отдаешь больше всех, кого я знаю, Скайлар.

В ответ на это я только закатываю глаза. Эрин бредит, но я не собираюсь сейчас с ней спорить.

– Пусть он знает, как обращаться с дамами. Гриффин будет хорошим примером, но ты должна каждый день напоминать Эрону об этом. Не позволяй ему лениться. Научи его водить машину. Даже если вы будете жить в Нью-Йорке, у каждого подростка должна быть возможность получить права, когда ему исполнится шестнадцать. Обнимай и целуй его. Даже когда он будет говорить, что уже слишком взрослый для этого. Даже когда это станет его смущать. Не важно, что он говорит, он должен знать, что ты его любишь. И целуй его за меня. Каждый день. Расскажи ему, что его ангел-хранитель всегда будет за ним присматривать.

Я внимательно слушаю, а Эрин все говорит и говорит, глотая слова, перечисляя все, что она просит меня сделать для Эрона. Вещи, о которых я бы никогда не подумала. Вещи, которые только хорошая мать обязательно сделает для своего ребенка. Как она может доверить его мне? Когда Эрин наконец устает говорить, я беру ее за руку.