"Белые линии"

Им было хорошо вместе. Они понимали друг друга, им незачем было притворяться, обманывать самих себя, и, наверное, именно поэтому их общение носило практический характер, без излишней страсти и громких, патетических слов. Четыре года спустя после гибели Лиды они поженились. Она была совсем иной по сравнению с Лидой, решительная, твердая, самостоятельная во взглядах, целеустремленная, в супружеских отношениях скорее ироничная, деловая, нежели лирически изнеженная, скорее большой друг, чем хорошая любовница, словом надежная опора на всю жизнь. Именно такая женщина сейчас была нужна Земану. Она принесла ему покой и уравновешенность, избавила его от раздумий, вечной раздражительности и нервозности, снова научила его смеяться, и постепенно Земан опять превратился в того оптимиста, каким был когда-то.

За все это Земан был благодарен Бартику, поэтому, когда бы Лойза ни позвонил, Земан всегда находил для него время.

Сегодня Земан после службы приехал на его строго засекреченное место работы, так как Лойза получил от своего начальства разрешение показать Земану центр радиоразведки. Он с гордостью вел капитана по этой таинственной для непосвященного алхимической кухне, наполненной проводами, электронными лампами, транзисторами, печатными схемами, электричеством, шумом, писком, и был счастлив, когда видел, как Земан удивляется чудесам техники.

— А помнишь, как Блага когда-то хотел выбросить мой, как он говорил, «радиохлам» из караулки под предлогом, что хранить его там не положено? — смеялся Бартик.

— Ну, теперь «радиохлам» входит в круг твоих служебных обязанностей. Ты своего добился, Лойза.

— А ты что, не добился? Я слышал, что после Павласека принимаешь под начало пражский уголовный розыск. Это так?

Земан только махнул рукой:

— Разговоры! Пока что еду вместо него в Берлин на симпозиум криминалистов.

— Видишь, ты едешь в Берлин, а мне нельзя, — с веселой гордостью сказал Бартик. — Знаешь, что это за приборы? У меня здесь вся Германия, ГДР и Западная, оба Берлина со всеми их сложными проблемами, Москва, Варшава, Париж, Лондон, Рим, Нью-Йорк — короче, весь мир. Как нервы сбегаются ко мне сюда горячие линий, сообщения телетайпов и радиосигналы, здесь я чувствую напряженность всей планеты...

— Ты всегда был больше поэт, чем полицейский, Лойзик, — засмеялся Земан.

В этот момент Бартика позвала одна из радисток:

— Товарищ поручик! Позывные шифра «Стардуст»... Отозвался...

Бартик тут же забыл о Земане и бросился к радистке.

Земан покидал центр в одиночестве, с улыбкой думая: «Эти технари вроде Лойзика все слегка тронутые... Но это прекрасно!»

Начальник одного из управлений государственной безопасности полковник Калина и его заместитель майор Житный были по-настоящему взволнованы радиограммой, которую им принес поручик Бартик.

— Итак, еще раз, товарищ поручик, — строго проговорил Калина. — Вы правильно прочитали шифровку?

— Были сильные помехи, временами сигнал пропадал, но за то, что мы поймали, ручаюсь... Вот что получилось из обрывков... — И он прочитал: — «Стардуст»... требует безотлагательно личной встречи... в условленное время... и в условленном месте... по делу «Белые линии».

Житный нетерпеливо вставил:

— Опять «Белые линии»... Подобные сообщения мы получили от наших людей из Брюсселя, Женевы, Бонна и Нью-Йорка...

— Но до сих пор нам неизвестно, что за этим скрывается, — сказал с заметным беспокойством и раздражением Калина. — Мы знаем только пароль. Противник готовит какой-то новый удар, а мы лишь беспомощно топчемся вокруг да около и ждем, откуда этот удар последует. Почему мы до сих пор не знаем, что означает акция «Белые линии»?

— Возможно, именно тут ключ к разгадке, — сказал Житный и взял у Бартика радиограмму.

— Или ловушка. «Стардуст» до сих пор вел себя весьма осторожно. Принципиально уклонялся от личных контактов, поддерживал с нами связь только по радио и посредством тайников. Поэтому я скептически отношусь к этой радиограмме. Что, если «Стардуста» раскрыли? Тогда это пахнет западней. Я пошлю туда парня на верную смерть. Кто возьмет на свою совесть такое?

Житный хорошо знал Калину, прекрасно понимал его отеческую заботу и тем не менее тихо, но настойчиво произнес:

— И все же нам придется рискнуть, товарищ полковник!

— Это я и сам знаю! — отрезал Калина. — Только кого выбрать, посоветуй. Кого мне сейчас вызвать и передать без проверки рискованную путевку на «случайную» автомобильную аварию, шальную пулю в голову или «случайную потасовку» с ножом в почках? Кого?