"Белые линии"

Сколько же труда было затрачено на то, чтобы построить этот коровник! Люди бескорыстно работали на воскресниках и субботниках. Несколько безземельных крестьян, одним словом — бедняков, которым нечего было терять, основали здесь три года назад кооператив. Вся деревня смеялась над ними как над фантазерами, когда они начали совместно обрабатывать свои крохотные полоски земли, разделенные большими массивами богатых землевладельцев. Однако вскоре произошло объединение наделов, причем кооператив получил изрядный кусок земли, выкроенный как раз из участков злостных насмешников. Потом здесь появился первый трактор, государство экспроприировало для бедняков технику — сеялку, молотилку, веялку, косилки, — и люди перестали смеяться. Нашлись умные головы и среди середняков, которые, поразмыслив, тоже вступили в кооператив.

А потом, наконец, по тем, кто рьяно выступал против кооператива, был нанесен серьезный удар. Служба безопасности устроила обыск у самого богатого кулака в деревне Вацлава Заградника и обнаружила у него скрытые запасы зерна, муки, кожи, мануфактуры и промышленных товаров. То, что произошло, было весьма похоже на раскулачивание, но до суда дело не дошло: старый Заградник повесился в сарае вместе со своей женой. Таким образом, от старой крепкой кулацкой семьи остался только один Эман, который с легким сердцем и без всякого сопротивления передал отцовское имение в кооператив. Он не имел хозяйской жилки и был в семье, так сказать, «уродом». Короче говоря, не в отца пошел — предпочитал шататься по трактирам, вести веселую жизнь с дружками. Привыкнув тратить отцовские деньги, он совершенно не беспокоился об их накоплении.

После операции, проведенной органами безопасности, противники коллективизации совсем попритихли, и вскоре все жители деревни добровольно вступили в кооператив. Испугались зажиточные хозяйчики, ведь и за ними водились грешки, и у них были тайники с разными запасами, да и деньжонки немалые были припрятаны. Поэтому боялись обысков как черт ладана.

Численно кооператив сразу вырос, но дела в нем шли далеко не блестяще. Его председатель, бывший сельский кузнец Йожка Вчелак, был человек нерешительный, слабый организатор, и главное, никудышный хозяйственник. Для обработки полоски земли, которой он владел раньше, его знаний и умения хватало, а теперь, когда надо было руководить многими людьми, техникой, выращивать урожай на больших площадях, он растерялся. Но бывшие хозяева не помогали ему, не советовали, как лучше вести дела. Заложив руки за спину, они с наглой усмешкой и даже издевкой говорили: «Ну, давай приказывай, что нам делать, решай, если ты нас сюда пригнал. Ты все должен знать, ведь ты же коммунист». Он пробовал с ними по-доброму, просил, требовал, но изменить положение к лучшему не сумел, а участия и сострадания в сердцах тех, о кем имел дело, так и не нашел. Более того, все стали называть его плаксой. А за его спиной шел злой шепоток, бог знает кем пущенный, будто бы он и выдал старого Заградника и теперь на его совести две человеческие жизни. Плакса Вчелак узнал об этом, но вместо того, чтобы энергично пресечь подобного рода слухи, совсем пал духом и начал пить.

Стало ясно: если ничего не предпринимать и пустить дело на самотек, то кооператив развалится. Нужно было найти и поставить во главе коллективного хозяйства нового человека, способного предотвратить надвигавшийся крах. Было ясно и другое — налаживанию дел могло помочь только развитие животноводства, обобществление домашнего скота и совместное его выращивание, производство в больших объемах молока, говядины и свинины. Поэтому в кооперативе и начали строить коровник, и у людей появилась надежда спасти кооператив...

А теперь от бывшего коровника остались лишь дымящиеся руины, закопченные четыре стены с полопавшимися стеклами да провалившиеся обгоревшие балки кровли.

Жители, всю ночь впустую сражавшиеся с огнем, невыспавшиеся и грязные, уныло скручивали шланги, собирали ведра, багры. Ими вдруг овладело желание все бросить, забыть, закрыть глаза и заснуть.

Пожар тушили почти все, у кого были здоровые руки и ноги, даже те, кто наиболее рьяно выступал против объединения крестьян. Такое уж в деревнях неписаное правило — в случае пожара забываются все распри и обиды, на борьбу с огнем поднимается вся деревня. Вместе с жителями деревни всю ночь тушили пожар и Земан со старшиной Матысом. Пани Томанова тихо уговаривала своего мужа:

— Пойдем, тебе надо хоть немножко поспать. В восемь 9утра начинаются уроки.

Однако пан управляющий не трогался с места, хотя ему уже давно нечего было делать на пожарище. Потрясенный этой ужасной ночью, он понуро сидел на обгоревшем бревне.

— Что я теперь скажу детям, — жалобно причитал он, — как мне теперь смотреть им в глаза, как объяснить им, что и здесь, среди нас, среди их родителей и знакомых, есть враг республики, поджигатель?!

— Вот видите, пан управляющий, а вы мне не верили, — осторожно напомнил ему Земан.