"Белые линии"

Священник немного испугался, когда мужчина спрыгнул внутрь комнаты.

— Кто вы? Чего хотите? Зачем навестить? Я никого не приглашал и никого не ждал!

— Сейчас вы все поймете. Хорошо, что вы дома один. Двоим нам говорить будет гораздо лучше. — Аккуратно закрыв за собой окно, он извинился: — Простите меня за этот необычный визит, но дверь вашего дома хорошо видна с улицы. — Он быстро обошел все помещения, тщательно и со знанием дела осмотрел все углы и шкафы.

— Что вы себе позволяете? Уходите отсюда немедленно! Я вас не знаю! — возмущенно воскликнул священник.

Но человек только спокойно улыбнулся:

— Вот видите! А я уже живу в этой деревне целый месяц!

— У кого?

— Это не имеет значения. Важно сейчас то, что там я не могу больше находиться и поэтому хочу переселиться к вам.

Священник задрожал от негодования. Если бы не его возраст, он вышвырнул бы этого непрошеного гостя за дверь.

— Не понимаю... Какое мне до вас дело? По какому праву вы решили у меня поселиться? Покиньте мой дом, пожалуйста...

— Очевидно, я просто хочу добиться вашей христианской любви, — ухмыльнулся неизвестный.

— Я старый человек и хочу покоя!

Священник снова почувствовал силу, он уже оправился от испуга. Он подскочил к окну и снова широко открыл его. Священник знал: стоит ему лишь крикнуть, как все деревенские псы тут же проснутся и душная предгрозовая ночь наполнится их громким тревожным лаем.

— Уходите! Немедленно уходите... или я позову на помощь!

Однако неизвестный даже не пошевелился. Тихо, с улыбкой, он спросил:

— Кого же? Уж не патера ли Лоренца?

Чувство негодования, охватившее было священника, снова исчезло, губы его побелели от страха. Постепенно, как бы колеблясь, он начал сдаваться. Закрыв окно, он прошептал:

— Но ведь он... Что вы о нем знаете? Он ведь давно здесь не живет...

— Верно, здесь он не живет. Он теперь живет в Мюнхене. И часто о вас вспоминает. Добрым словом, конечно. Он, кстати, поведал мне кое-какие интересные вещи о вашем прошлом, далеком прошлом времен войны.

Это доконало священника. Собрав последние силы, он спросил:

— Скажите, ради бога... Кто вы, собственно, такой?

Поняв, что старик повергнут на колени, незнакомец сказал со спокойным превосходством, что больше было похоже на приказ, нежели на ответ:

— Для вас я... штабс-капитан. Думаю, что на первое время этого будет достаточно. А теперь покажите мне, где у вас кровать. Я страшно хочу спать.

Говорят, что случай может решить все. Человек, которого искали в этой деревне Земан с Житным и который нашел теперь прибежище в доме священника, был не кто иной, как штабс-капитан Кристек, хорошо знакомый читателю по февральской «охоте на лис», проведенной несколько лет назад.

6

Сотрудники угрозыска фотографировали, снимали отпечатки пальцев, устанавливали траектории пуль, искали стреляные пули и гильзы.

Снаружи, за забором, собралась кучка любопытных, пораженных событием, взбудоражившим всю деревню. Ничего подобного здесь отродясь не видывали. Правда, когда-то в деревне застрелили священника, но это было скорее легендой, чем историческим фактом. Это случилось более ста лет назад, и убийство было совершено, по одним данным, братьями священника, а по другим — его незаконнорожденным сыном. Но это было так давно, что люди с неуверенностью показывали на кладбище на поваленный крест и полуизъеденную ржавчиной металлическую ограду вокруг могилы. Надпись от бесчисленных дождей и снегов стала неразборчивой — бог знает, кто там лежит в этой старой могиле.

И вот теперь здесь, в этой тихой деревне, где жители знали друг друга с первых детских шагов, где всегда было известно, что варится на обед в том или ином доме, кто кому дал пощечину и за что, кто с кем тайком гуляет, — здесь чуть было не произошло убийство. Невероятно!

Люди терпеливо выстаивали перед домом Мутлов, заглядывали в окна и приоткрытые двери, комментировали каждое движение сотрудников уголовного розыска и с неослабевающим интересом слушали старого Свободу, который чувствовал себя героем дня и со все большими подробностями рассказывал о случившемся каждому вновь приходившему.

— ...Единственное, что спасло Карела, — это старый заряженный дробовик, висевший в кладовке. Если бы я был дома, — старик с серьезным видом огляделся по сторонам, — все бы наверняка было иначе. Я бы схватил топор или штык, и нас бы было с Карелом против них уже двое...

— Ведь это ужасно! — с испугом произнесла одна из женщин. — Выходит, уже и дома нельзя чувствовать себя спокойно.

— И так они, говорят, поступят с каждым, кто будет помогать коммунистам, — тихо добавила другая и с опаской оглянулась. — Это будто написано в тех листовках.

Матыса эта глазеющая любопытная толпа выводила из себя. С одной стороны, ему казалось, что своим любопытством они мешают сосредоточенной работе районной следственной группы, а с другой — в голове его вертелось опасение, что двум самым старшим здесь начальникам, Житному и Земану, может показаться, что в его районе нет порядка, что он не пользуется здесь авторитетом. Выбежав на порог, старшина закричал: