Белые медведи

У моего друга есть одна особенность, которая когда-нибудь определенно сыграет с ним злую шутку: для него нет серьезных проблем. Он никогда и ни из-за чего не волнуется. Рак, СПИД, заказное убийство, банкротство, несчастный случай – все это трогает его не больше, чем потница. Именно поэтому я не стал ничего рассказывать ему о карлике. Какой смысл напрягаться, если результатом, в лучшем случае, окажется фраза «Не может быть, ты сам себя накрутил!»

Сергей говорит:

– Слушай, как там наш проект? Все путем?

Признаюсь, я жду этот вопрос каждую секунду. Никакой работы по проекту, конечно же, я не сделал, и этот факт ставит меня в неловкое положение: врать лучшему другу нехорошо, но и давать ему возможностей отодвинуть меня с занимаемых позиций я не собираюсь. Поэтому отвечаю:

– Работа идет нормально. Давай обсудим это через пару дней, когда у меня все будет готово, – говорю и отлично понимаю, что нам нечего будет обсуждать.

– Ладно, – соглашается Сергей и встает из-за стола. Он заметил, как Маша Кокаинщица зашла в ресторан своей вальяжной походкой.

У людей, долго употребляющих кокаин, вконец сбивается самооценка: они постоянно чувствуют себя долбаными королями мира. Наша подруга Маша не исключение. Она пренебрежительным взглядом окидывает помещение ресторана, что-то шикает на официантов и садится за наш столик, словно королева.

– Приветствую, мальчики, – говорит Маша Кокаинщица и улыбается всеми своими белоснежными протезированными зубами. Долгое употребление кокаина ведет также к уменьшению кальция в организме, из-за чего за несколько лет зубы разрушаются до нулевой отметки.

– Привет! – в один голос говорим мы с Сергеем, и я спрашиваю: как дела?

– Потихоньку, – медленно говорит Маша Кокаинщица, выделяя интонационно каждую букву, и достает из сумки пачку сигарил. – Покурим?

Мы отказываемся, так как видим официантку, несущую нам две тарелки дымящейся солянки. Маша Кокаинщица внимательно смотрит, как мы начинаем есть и, раскурив сигарилу, говорит:

– Зря вы солянку взяли. Паршивый супец.

– Да вроде, нормальный, – отвечает Сергей и говорит: слушай, я роман писать начал, хотел вот с тобой об этом поговорить.

Маша Кокаинщица манерно затягивается, выпускает ноздрями две тонкие струйки дыма и усмехается:

– Ну на эту тему тебе лучше с Сашкой поговорить, он ведь у нас чтец.

Я мотаю головой:

– Уже лет пять как книги в руках не держал. Нет времени.

– Да, ты что? А я ведь помню, как когда-то ты читал запоем все, что под руку попадалось, – удивляется Маша Кокаинщица.

– Он скептически относится к моим планам, – вставляет свое слово Сергей и продолжает: я с ним уже разговаривал насчет романа, а он только носом фыркнул.

Любой бы фыркнул, услышав словосочетание «мемуары-сказка». Я молчу об этом и говорю:

– Нормальная у тебя идея, и не фыркал я. Просто столько всего навалилось.

– Это да, – говорит Маша Кокаинщица и добавляет: завтра Сурикова хоронят. Мне Анжелка сказала.

Сергей подцепляет ложкой кусок копченого мяса из тарелки и говорит:

– Ага, слышал уже. Надо как-то ей помочь, денег дать что ли.

Во время разговора я пытаюсь обедать, но кусок в горло не лезет. Маша Кокаинщица замечает это и утверждает, что лучше бы мы взяли борщ. У нее в ресторане повар может приготовить три вида борща. Мне абсолютно наплевать на квалификацию ее работников, и я спрашиваю:

– Во сколько похороны-то?

– В час дня собираемся около Суриковского дома и оттуда уже едем на кладбище, а потом в ресторан на поминки, – рассказывает Маша Кокаинщица и добавляет: кстати, парни, речь надо будет сказать. Кто решится?

– Хм-м-м, – бурчит Сергей, доедая солянку.

А я, воспользовавшись его временным замешательством, говорю:

– Пусть Серега скажет. Он креативный, роман пишет, так что и речь лучше других у него получится. Да?

Маше Кокаинщице эта идея нравится, и она довольно кивает:

– Да, ты прав.

Сергей понимает, что уже не отвертеться. Он обреченно машет рукой и меняет тему разговора.

– Кстати, как вы относитесь к Чехову? – говорит он.

Этот вопрос ставит в тупик и меня, и нашу подругу. Мы втроем сидим и молча смотрим друг на друга. Надеюсь, что вопрос Сергея был риторический, но это не так. Он повторяет:

– Как вы относитесь к Чехову?

Интересно, какого ответа ждет Сергей? Как вообще можно относиться к Чехову? Думаю, точно так же, как и к Толстому, Горькому, Гоголю, Пушкину, Лермонтову: они есть, и от этого никуда не деться. Творчество этих писателей включено в обязательную школьную программу – значит, таково наше к ним отношение.

Маша Кокаинщица прерывает молчание и высказывается:

– Да никак. Я вообще не читаю ничего, кроме рекламных брошюр. А к чему вопрос?

– Ну я же пишу роман, вот и решил ознакомиться с работой конкурентов, – объясняет Сергей. – Чехова начал читать первым.

Передо мной сидят наркоманка и идиот, без сомнения. Филолог Суриков перевернулся бы в гробу от таких слов. Я спрашиваю:

– А в школе ты чем занимался?

– Так сколько времени-то прошло с тех пор? – говорит Сергей. – К тому же, в школе я особо и не читал. В основном, записывал и переписывал.