Белые ночи

Вот только… не хочу я его огорчать. И надежд ему ложных тоже подавать не хочу. Да и сама не хочу разочаровываться, когда в один прекрасный момент сотру с себя личину полностью и увижу в его глазах неподдельное отвращение. А врать, надеясь, что никто не узнает… нет. Не могу так. Потому что это уже было, я такое уже видела. Не слишком давно — каких-то пять с хвостиком лет назад, когда мне только-только удалось как следует округлиться в нужных местах, а о близких отношениях с одним юным романтиком еще не было и речи. Да только не хочу повторения. Не собираюсь получать подтверждения своим догадкам. И показывать себя НЕчеловеком тоже не хочу.

Я тихо вздохнула и осторожно приблизилась к воде.

Моя «верхняя» маска почти не видна в текущей воде, она неизменно пропадает в свете полной луны. Да, она неплохо спасает от зеркал, охраняет от чужого любопытства, избавляет от ненужного беспокойства, но с силами природы ей не совладать — обязательно выдаст мое истинное лицо. Таким, каким оно было с рождения. Я видела его полностью лишь однажды, много лет назад, когда еще не знала правды и, со слезами на глазах мчась прочь от постылого дома, нечаянно заглянула в озеро, но с тех пор… с тех самых пор я никогда не смотрелась в воду. И почти всегда избегала зеркал, потому что смутно чувствовала, что когда-нибудь, в один черный день, даже они смогут меня защитить от нехорошей правды. И я боюсь этой правды. Действительно боюсь до дрожи.

Тихое ворчание со спины заставило меня сильно вздрогнуть и стремительно обернуться — Ширра неподвижно стоял у кромки леса и выжидательно смотрел. Долго, пристально, внимательно. Его глаза снова были спокойны и чисты, как глубокие лесные озера, в них ярко горели крупные золотистые крапинки. Вот только белков почти не было видно, и оттого казалось, что у него вместо глаз зияют два черных провала, из которых с жутковатым интересом выглядывает сама Тьма.

Тигр странно наклонил голову, следя за тем, как я медленно отступаю от воды, а потом повернулся и неторопливо потрусил вдоль берега, поминутно останавливаясь и оглядываясь.

Я заколебалась.

Он издал свое любимое «шр-р-р» и снова сделал несколько шагов вдоль синей ленты реки. Опять остановился и выразительно посмотрел, будто приглашая следовать за собой.

— Ты знаешь, где брод? — нахмурилась я.

Ширра осторожно наклонил голову, не сводя с меня горящего взгляда.

— Далеко?

Он отрицательно качнул головой, но так слабо, что я сильно заподозрила неладное. Такое впечатление, что он старался не делать резких движений, чтобы меня не… напугать, что ли? Да нет, не может быть. Раньше его подобные мелочи как-то не слишком заботили. Видно, просто очередной сдвиг произошел в звериных мозгах, вот и все.

Я снова вздохнула и, оглянувшись на оставшихся за поворотом реки спутников, обреченно кивнула.

— Показывай…

Идти действительно оказалось недалеко — я даже не устала, а Яжек и вовсе не успел промочить как следует ноги. Оборотень плавной рысцой трусил впереди, уверенно показывая дорогу, я мудро шла последней, оставив между ним и собой надежный заслон сразу из трех мужских спин. Зиггцы при этом внимательно посматривали за тигром, я посматривала за ними, ну а воспитанник Леха незаметно приглядывал за мной. Так что до места мы добрались без особых приключений.

Сказать честно, сама я бы никогда не догадалась, что там есть брод. На мой неискушенный взгляд — река как река, ничуть не лучше и не хуже, чем на десять шагов дальше или, наоборот, ближе к мосту. Та же трава по берегам, та же песчаная отмель, возле которой азартно перекликаются невидимые лягушки. Те же камыши и нетронутые чужим присутствием кувшинки. И даже течение в центре такое же сильное, как на оставленной далеко позади переправе.

Яжек снова сбросил сапоги и без колебаний зашел в воду, осторожно ощупывая прутом илистое дно. Шел медленно, внимательно следя за каждым шагом. Вот погрузился по пояс, затем уже по грудь, несколько томительных минут шел под сильным давлением встречной воды, упорно пытающейся сбить его с ног, почти по шею, но все-таки устоял, справился и спустя какое-то время начал выбираться на тот берег.

— Сойдет! — крикнул уже оттуда, вытряхивая воду из ушей. — Веррит, зовите остальных! Телеги должны пройти!

— Тут же глубоко, — невольно поежилась я. — Их волной захлестнет. Да и ткани попортятся.

— Мелочи, — отмахнулся Рогвос. — Главное, что лошади пройдут без труда. Дно ровное и без камней, колеса не завязнут и ладно. Самое ценное можно на руках перенести, а остальному убытку не будет. В конце концов, просушим на солнце, да поедем дальше.

— Да? А как же шелка? А масло? И вообще — не боишься, что повозки перевернет?

— Нет. Должны пройти. А чтобы не перевернулись, за борта придержим с краю, только и всего.