Белые ночи

Я прикусила губу: Рум прав — его душу навеки приковали ко мне, не спрашивая на то нашего согласия. Правда, кто это сделал, зачем и почему, не знает ни он, ни я. Я вообще не помню, что со мной было до пяти лет. Ни откуда взялась, ни как меня звали, ни кто мои настоящие родители… абсолютно ничего. Чистый листок бумаги, которого еще не успели коснуться чернила. Единственное, что известно точно, так это то, что висящий на шее амулет был у меня с самого рождения. Как и Рум. Этакий привет из прошлого, которому мы с ним нашли только одно, не самое мудрое применение — вскрывать магические ловушки и прятать нас обоих от магической слежки по завершении своего «черного дела». А Рум и вовсе последние десять лет работал, как шпион, наводчик и предупредительная сирена в одном лице, которая, кстати, не раз вытаскивала меня из крупных неприятностей. Но когда я попыталась выяснить, зачем он мне сдался, почему амулет невозможно украсть и за каким Ииром я в таком раннем возрасте вдруг оказалась на западной окраине нашего великого королевства… одна, в грязном хлеву, в окружении любопытных овец… испуганная и потерянная… прожила в неведении первые годы своей сознательной жизни, в тоске и страхе перед отчимом… а этот клятый дух соизволил обнаружить свое присутствие только когда мне исполнилось двенадцать и я впервые начала пачкать белье… да не абы когда явился, а как раз в тот момент, когда мои сводные братцы светлой лунной ночью решили выяснить, какими местами прежняя девочка отличается от юной девушки… гм, не буду утомлять вас подробностями. Просто скажу, что на мой гневный вопрос этот призрачный мерзавец крайне вежливо и весьма образно послал меня в бездну. Целый месяц приходил на зов лишь для того, чтобы презрительно фыркнуть и снова исчезнуть. Да и потом не раз обзывал неблагодарной девчонкой, не помнящей добра, наглой соплюшкой, позабывшей, кто ее тогда вытащил, и другими нехорошими эпитетами. Нет, на благородный мат не сорвался ни разу — воспитание, дескать, не позволяло. Но каким оно было, это воспитание, и кем он являлся сам в прошлой жизни, мне тоже выудить не удалось.

Больше я не спрашивала. А в последние годы начала сильно подозревать, что он и сам не помнил этого. По крайней мере, не помнил хорошо. И не мог вразумительно объяснить, почему мой… в смысле, наш… амулет (которым я, кстати, искренне горжусь и храню в строгой тайне) по прошествии двадцати двух лет вдруг ни с сего начал утрачивать силу. Более того, пронырливый дух где-то прослышал (или вспомнил?) о каком-то сокровище, которое может этот гаснущий амулет с успехом заменить. Ворвался однажды в мою комнату прямо посреди ночи, до заикания напугал бабку Ниту, отчего та умерла не через год, как собиралась, а всего через три дня после пережитого ужаса (ну, Рум иногда умеет вызвать в людях безответный приступ дикого страха). Едва дождался похорон моей старой кормилицы, чуть не приплясывая от нетерпения и страшно разругавшись со мной из-за этой «досадной» задержки. Еще через день безжалостно выгнал из сонного Лерскила, буквально за шиворот приволок в Ларессу, где и заставил осесть. А потом три года носился вокруг дворца, вынюхивая, выискивая, высматривая и что-то старательно выслеживая. Но, поскольку доступными для него были только лунные ночи, наша работа здорово стопорилась. Пришлось три долгих года терпеть, ожидая, пока его многозначительное молчание и возбужденное мычание оформится во что-то конкретное.

Я не вмешивалась: знала, что это бесполезно. У моего духа-хранителя, как он себя гордо величал, имелся довольно скверный, мягко говоря, характер. И за двенадцать лет нашего совместного существования я успела хорошо его изучить: Рум до безумия любил бурчать, ворчать, язвить, упрямиться, возмущаться по любому поводу и вообще был весьма несдержанным на эмоции. Но зато быстро отходил, имел неплохое чувство юмора и просто таял, когда его искренне хвалили. Может, ему при жизни не хватало ласки? А может, просто у духов так принято? Не знаю. В любом случае, деться нам друг от друга было просто некуда: наложенные чары мешали ему сидеть в своем Мире Теней дольше трех месяцев, а мне не давали его на веки послать… гм, туда же… со всеми претензиями и бесконечными придирками.

Конечно, поначалу было трудно — мы оказались слишком разными. Но со временем он стал верным другом, любопытным собеседником и весьма полезным в моем трудном деле помощником. А я научилась терпеть его бурчания и уделять им внимание не больше, чем пробегающей мимо блохе. Вот и тогда, по прибытии в Ларессу, оставила предстоящие хлопоты на него и занялась делами более насущными. А именно: заявившись в столицу, первым делом придумала подходящую легенду, затем сменила облик, устроилась на работу и принялась скрупулезно изучать свое новое обиталище, смутно предчувствуя, что мы здесь задержимся. Так, собственно и вышло. Но вот теперь, наконец, время пришло, все приготовления закончились и пора было начинать. Осталось дождаться полнолуния, и — вперед…