Белые ночи

В общем, с самого рассвета у нас не было ни одной свободной минуты, чтобы отдохнуть или вспомнить лишний раз о ночных тревогах: павших следовало похоронить, раненых перевязать, разбросанные вещи собрать, мешки увязать и закрепить заново, почистить оружие… Две телеги из десяти оказались разбиты — у одной была сильно повреждена задняя ось, а вторая в пылу схватки лишилась сразу обеих колес и одной оглобли, которой, как потом выяснилось, кто-то из караванщиков довольно успешно отмахивался от наседающих со всех сторон бандитов. Трое скакунов, предусмотрительно отведенных с вечера на соседнюю поляну, были зарублены и безжалостно истыканы стрелами. Десять человек (из них — шестеро возниц) оказались убиты, остальные в той или иной степени ранены, часть товаров пострадала или оказалась безвозвратно утеряна по причине топтания, разбивания или пропитывания кровью. Драгоценные рулоны с зиггским шелком, правда, не пострадали, но почти треть хрупких кувшинов с розовым маслом для храмов Двуединого были расколоты и теперь их безумно дорогое содержимое медленно вытекало наружу, насыщая утренний воздух сладковатым ароматом.

Бергол только вздохнул, подсчитавая убытки, но вслух сетовать не стал — главное, что люди уцелели. В том числе, его маленький внук и очаровательная невестка. А это уже было немало.

Купец хмуро покосился на свежевырытые могилы, на которые уставшие воины натаскали крупных речных валунов, и быстро отвернулся.

— Все, уходим. Остальное потом.

Затем также мрачно проследил за спешно перекладываемым товаром из двух разбитых телег, с непроницаемым лицом велел выбросить часть испорченных тканей, оставил на берегу немалую лужу протекшего масла, недовольно пожевал губами, но все-таки принял трудное решение и не поддался извечной купеческой жадности — взял с собой ровно столько, сколько могли без ущерба тянуть оставшиеся кони. И это было мудро — выносливых и могучих тяжеловозов в караване осталось всего восемь, телег тоже убавилось, но перегружать сверх имеющегося уцелевшие повозки было неразумно, потому что потерять лошадей значило потерять все остальное. А дорога в Приграничье неблизкая, трудная, не всегда хорошая. Если от изнеможения падут кони… или ногу подвернут… или надорвутся на холмистых землях… или не сумеют дотащить повозки до места… то лучше было не затевать этот поход — пользы от него никакой. Да и самому легко сложить голову, оставшись в безлюдных землях без единственного средства передвижения. Нет, конечно, всегда можно впрячь в телеги осиротевших скакунов погибших, но то были кони легкие, быстрые и абсолютно непривыкшие к неблагодарному труду тяжеловоза. Ну, протянут они с неделю, ну, выручат его ненадолго, а потом все равно выбьются из сил, и придется бросить не только их, но и товар, который просто не на ком станет везти.

Так стоит ли рисковать?

Брегол снова вздохнул и, молча простившись с погибшими, велел трогаться, оставив немалую часть добра валяться на земле, а бесхозных скакунов использовав в качестве вьючных и запасных. В конце концов, потом тоже продаст и этим хоть частично окупит затраты. Главное, что сам жив, да людей сберег, а остальное наверстается. Не сегодня, так завтра, не завтра, так через год. Коли силы есть, то и Двуединый не оставит своей милостью, коли сам сумел выжить, то и горевать об убытках кощунственно. Лучше возблагодарить Его и принять Его волю, как благо, потому что все могло сложиться совсем иначе.

От предложенного коня я благоразумно отказалась. Лестно, конечно, заполучить в качестве благодарности крепкого, выносливого скакуна, готового к дальней дороге, тем более что я сама не раз подумывала о том, чтобы поберечь свои ноги. Но сомнительное удовольствие трястись в неудобном седле целый день, да после бессонной ночи, да с моими-то невысокими ездовыми качествами, как-то не вдохновляло. Да еще тогда, когда есть возможность путешествовать с гораздо большим комфортом. Я не ханжа, не думайте, я просто реально смотрю на вещи и прекрасно понимаю, что совершенно не готова к полноценному дневному переходу на конской спине. Просто потому, что никогда прежде этим не занималась. Все-таки я городской житель. Коня, конечно, вижу не впервой, из седла по пути не вывалюсь, но до заправского наездника мне еще ой, как далеко.

Да, трясущаяся и нещадно дребезжащая телега мало подходит под определение «комфортного экипажа», но все же это лучше, чем потом мучиться от кровавых мозолей в самых неудобных местах. И потом со стонами думать, как устроиться на ночь, когда болят не только ноги, но и зад, и спина, и вообще все, что только можно.