Белые ночи с Херувимом

Через несколько секунд Лариса Прокофьевна не выдержала и заверещала:

– Да я ее вообще не знаю! Да кто это такая? Первый раз эту фамилию слышу!

– А вот ваш сообщник не делает таких опрометчивых заявлений, – перебил ее дядя Вася. – Потому что знает: опровергнуть их ничего не стоит. Ведь несколько лет назад они с Баранкиной проходили соучастниками по одному делу о мошенничестве.

– Нет, ну я ее, конечно, знаю… то есть знал… – неохотно признался Ривкин. – Но к ее убийству я не имею никакого отношения! Вообще у меня на тот момент имеется алиби!

– На какой именно момент? – осведомился дядя Вася. – Между прочим, точное время убийства не сообщалось в СМИ! Так откуда же вы его знаете?

– Ну… у меня есть свои источники информации!

– Ну вот о них вам и придется рассказать милиции! – Дядя Вася оглядел наших «гостей» и решительно проговорил: – Что это мы топчемся в прихожей? Как я понимаю, уходить никто не собирается, так что пойдемте в комнаты. Причем для чистоты проведения допроса разделим подследственных. Вы, Лариса Прокофьевна, как-никак дама, так что проходите в мой кабинет. А вас, гражданин Ривкин, попрошу в спальню!

Мошенники нехотя разделились, подчинившись грубой силе. Роль грубой силы играл Бонни, который в нужный момент громко рычал и очень артистично скалил зубы.

Оказавшись один на один с Василием Макаровичем, Ривкин оживился и попробовал начать переговоры.

– Вы ведь, как я понимаю, лицо неофициальное? – начал он издалека. – Частный детектив?

– Допустим, – осторожно ответил Куликов.

– Значит, заинтересованы в получении гонорара. Так вот, давайте договоримся: я вам заплачу… э-э… некоторую сумму, и вы забудете о моем существовании!

– Не выйдет! – отрезал дядя Вася. – В деле об убийстве не может быть никаких сделок!

– Но я не имею к этому убийству никакого отношения! – заныл Ривкин. – У меня алиби!..

– А вот мы вызовем милицию и посмотрим – примут они ваше алиби или нет. И мне почему-то кажется, что они очень обрадуются: вы – идеальный подозреваемый. У вас темное прошлое…

– Ну, вы скажете! Какое уж такое темное?

– Вы судимы, а этим все сказано! Кроме того, у вас есть мотив…

– Да с чего вы взяли? Какой у меня мотив?

– Известно какой: Баранкина была вашим сообщником несколько лет назад. Логично предположить, что вы с ней и сейчас сообщники, вы вместе с ней провернули аферу с квартирой Капустиных. Причем Баранкина в этой афере засветилась, и вы решили от нее избавиться, чтобы оборвать все концы…

– Бред! – воскликнул Семен Ильич.

– Вот это вы и скажете следователю…

В то же время в другой комнате я беседовала с Ларисой Прокофьевной.

– Надеюсь, вы понимаете, что я не имею никакого отношения к убийству этой Бубликовой… то есть Сушкиной… – заявила Лариса, как только мы остались одни.

– Баранкиной, – поправила я машинально.

– Какая разница! Вы видите, я даже фамилии ее не знаю!

– Это трудно будет доказать. Тем более ваш сообщник, кажется, разливается соловьем… – Я сделала вид, будто прислушиваюсь к доносящимся из соседней комнаты голосам. – Вы ведь знаете, что несколько лет назад, когда их с Баранкиной судили за мошенничество, он сумел свалить на нее большую часть вины, а сам отделался символическим наказанием? Думаю, он и на этот раз постарается все свалить на вас. И скорее всего ему это удастся…

– Почему это? – недоверчиво переспросила Лариса Прокофьевна.

– Потому что он уже начал сотрудничать со следствием! – строго проговорила я. – То есть, конечно, пока еще идет неофициальное следствие, но это не так уж и важно – ведь от нас будет зависеть, как подать следователю обстоятельства этого дела… Вы пока что молчите, а он уже дает показания!

– А я вас сразу вычислила, – заговорила Лариса льстивым голосом, – думаю себе: такая девушка красивая и судебным исполнителем работает. Костюмчик опять же дорогой…

«Если бы ты меня вычислила, то и на порог бы не пустила», – подумала я и постаралась выразить эту мысль взглядом. Получилось. Лариса закусила тонкие губы.

– Ну так что там насчет квартиры ваших соседей? Поспешите, а то Ривкин вас опередит…

– Он все врет! – выпалила Лариса, покосившись на стену, из-за которой доносились голоса дяди Васи и Ривкина. – Это он все придумал! Это он разработал операцию! Я только рассказала ему, что видела, как выносили моих соседей…

Она тут же прикусила язык, но было уже поздно: слово не воробей, вылетело – не поймаешь.

– Так! – проговорила я твердо. – Теперь попрошу с этого места подробно и обстоятельно. Значит, ваши соседи никуда не уехали? Значит, их вынесли? Как это – вынесли? Они все-таки не предметы мебели, не ковры или диваны!

– В тот момент они не очень-то от них отличались, – мрачно проговорила Лариса.

Лицо ее при этом отражало сложную гамму чувств – от страха до недоверия.

– Говорите же, я вас внимательно слушаю!