Белые ночи, синие дни

–Ну, вы наглец! – рассмеялась я, а рука уже сама потянулась в сумочку за посадочным талоном.

То, что я в итоге согласилась, вряд ли можно считать заслугой парня с его беззастенчивым напором. Скорее, мое согласие было связано с тем, что в столице меня ждала моя пустая квартирка в Свиблово. А еще – мне ужасно захотелось сорваться. Внезапно, вдруг – уехать. Причем сорваться именно в Питер – как срывалась я туда на выходные и семь, и шесть, и пять лет назад. Неожиданно, стремительно, не предупредив никого – и даже Георгия – о своем приезде. Сесть в поезд и умчаться. И упасть ему как снег на голову. Обрушиться наглым звонком и рухнуть в его объятия прямо в коридоре…

Ужасно грустно, что в один прекрасный день срываться в Питер мне стало совершенно не нужно… И я подумала: вдруг еще можно что-то изменить?..

Меня захлестнула теплая волна ностальгии, и страшно захотелось, чтобы все стало, как прежде: я – желторотая студентка, и он, петербуржец, взрослый, сильный, мужчина моей мечты, и мы идем с ним в обнимку по Мойке, а потом выходим на Дворцовую и садимся в «Ракету», и она мчит нас в Петродворец… И его объятия, и соленый ветер с моря…

Я даже не заметила, как мы с наглецом обменялись нашими посадочными талонами.

–Объявили посадку на рейс, – напомнил он мне. – На ваш рейс. В Петербург.

–Умеете вы уговаривать. – Я покачала головой.

–Работа такая. – Незнакомец не скрывал своей радости.

Мой посадочный исчез в кармане его летнего пиджака.

–Скажите хотя бы, почему вы так стремитесь в Москву?

–Меня там ждет невеста.

–Ах, вот оно что! – Я сползла со стульчика и подхватила свою сумку.

И против воли вспомнила, как Георгий однажды примчался ко мне из Питера – билетов не было – на трех перекладных электричках… В другой раз он гнал свой «Форд» по трассе Е-95 всю ночь, с вышедшей из строя печкой, а дело было ранней весной. И какой он приехал тогда ко мне замерзший, и как я отогревала его… Он тоже в пору нашей любви обожал срываться…

–Пожалуйста, дайте мне свой телефончик, – брякнул на прощание мой собеседник.

–Зачем? Вас же ждет не дождется в Белокаменной ваша невеста!..

–Ну, невеста – невестой, а такие очаровательные девушки, как вы, исключительно редко встречаются.

–Летите уж к своей милой, Казанова. Так и быть. Помните мою доброту.

Я поспешила к выходу на посадку на питерский рейс.

А тут объявили и мой бывший, столичный: «Начинается посадка на рейс шесть два – два шесть «Южных авиалиний» до Москвы…»

…В следующий раз я услышала упоминание об этом рейсе уже в аэропорту «Пулково». Я выходила из зала прилета. За окнами аэропорта, невзирая на десять вечера, шпарило солнце. И вдруг телевизор где-то на периферии моего сознания произнес: «…после взлета в аэропорту К*** потерпел аварию самолет «Южных авиалиний», следующий рейсом шестьдесят два – двадцать шесть до Москвы…»

Я остановилась как вкопанная. Сделала пять шагов по направлению к висящему под потолком телевизору. А дикторша оттуда невозмутимо вещала: «…По предварительным данным, все пассажиры и члены экипажа погибли. Как сообщили нашему корреспонденту в аэропорту города К***, самолет упал с высоты примерно трех тысяч метров на окраине станицы Т***ой. Из жителей станицы никто, к счастью, не пострадал. Число погибших и их имена сейчас уточняются. Мы следим за развитием событий, и к следующему выпуску ждем подробности трагического инцидента от нашего корреспондента, который срочно выехал на место аварии…»

Ноги мои подкосились. Я без сил опустилась на пластиковый стульчик.

…Наверное, пулковский таксист еще никогда не возил столь странную пассажирку. Всю дорогу от аэропорта в центр я плакала. Плакала так горько, словно у меня погибла вся семья. В каком-то смысле так оно и было. Я оплакивала пассажиров рейса шесть два – два шесть, и моего нового знакомого – я даже не успела узнать, как его зовут, который своим дурацким обменом словно заслонил меня собой… Прикрыл, спас… И я оплакивала себя, оказавшуюся на волосок от смерти…

Но все-таки – я выжила. Чудом – спаслась. Продолжала жить. И когда я, наконец, осознала это, я начала истерически хохотать и никак не могла остановиться. Таксист посматривал на меня в зеркало заднего вида, словно на сумасшедшую. Он с облегчением высадил чокнутую пассажирку у Московского вокзала.

Я вышла на площадь Восстания, и тут меня вдруг охватила такая эйфория!.. Невозможно даже передать словами всю глубину моей тогдашней радости. Я жива, жива!.. Народу на Невском полно, солнце только опустилось за крыши, но светло как днем – и я все это вижу, чувствую, наслаждаюсь!..

Я шла, сама не зная куда. Я прочесала пол-Невского, не понимая ничего, испытывая только бурлящую радость и небывалый подъем. Я не понимала, что мне сейчас надо делать и что будет дальше. Порой, в прогале Литейного или Фонтанки, меня освещало солнце, не упавшее еще за горизонт. Его мягкий свет ласкал мою кожу, Адмиралтейство горело путеводной звездой, а пение троллейбусов и шум моторов звучали, как восхитительная музыка.