Белые пешки

Честно, я испытал экзистенциальный ужас, услышав все это: про дупло, капсулу и тем более, простите, этрусков, пришельцев, храмы – в общем, нетленность нашей графомании. Мое мнение глубоко непопулярно, но вот оно: пытаясь создать что-то такое нетленное, до фига важное, люди и плодят мусор. Вечные вещи – немного про другое, поэтому я, подумав и поняв, что Макса все же (пусть и довольно неуклюже) люблю, решил относиться ко всей этой задумке с дневником попроще, примерно так…

«Окей, мне для выработки неразборчивого врачебного почерка тоже нужно где-то тренироваться».

Начну с того же, с чего Марти (окей, признаюсь, я тоже жулик-засранец, который счел необходимым прочесть предыдущие записи). Обо мне тоже ходит по миру много разных историй. Я их коллекционирую. Бойтесь, ребята, самые ценные экспонаты могут оказаться правдивыми. А могут и нет.

Есть, например, вот та, что я гей и тайно хочу сменить пол.

Или та, что Его Честь (то есть мой отец) чуть не забрал меня из института, узнав, что я с парой приятелей пытаюсь повторить эксперименты Демихова, то есть сделать из двух живых собак одного двухголового пса. Или две еще школьные байки: в одной я синтезировал забористую дурь в кабинете химии и распылил на дискотеке, из-за чего все стали изображать зомби и кусать друг друга, а в другой, вместо того чтоб решить проблему травли словами, а не кулаками, поймал кого-то из обидчиков, приковал в туалете к батарее и пригрозил отыметь ручкой от швабры.

Конечно же, я не буду их рассказывать, потому что это дичь. Как минимум в том туалете не было швабры, ее держали в подсобке, от которой у меня не было ключа. И вообще насилие, тем более ректальное, – не метод. Но я увлекся.

Моя любимая история безобиднее. Она про то, что Марти, вот та самая Марти, которая одним гадает на жениха, а других кормит колбасой, – моя невеста. Насколько она правдива… думаю, только потомки и узнают, я ведь сам еще не в курсе. Но ее я расскажу.

– А почему нет? Ты же с детства про них говорил! Созданы друг для друга!

Отец вещал горячо и убежденно, пыхтя и, может, даже в кресле подпрыгивая. Кирилл подслушивал лениво и равнодушно. Разговор напрямую касался его судьбы и не представлял собой ничего ценного. Как и все подобные разговоры.

– Слав, это ж не значит, что я сейчас ее замуж отдаю, – вяло отбрыкивался собеседник. Голос у него был низкий, рокочущий, но очень растерянный. – Она в десятом! И потом… Табличка «Моя жена ведьма» тебя не пугает? Вы верующие вроде…

– Моему такая и нужна, чтоб дурь выбила! – горячился отец. – А ведьма… ну, не темная же. Вероника по-доброму ворожит, знаю, она коллеге моему помогала, и вообще…

На другом конце провода отчетливо вздохнули.

– Сла-ав… ну что ты вообще подорвался? Да, бывают в жизни огорченья: рождаются дети с мозгом. Но Кир у тебя что надо. Я не так чтоб понимаю всю эту современную вседозволенность, но он вполне себе мужик! Клятву Гиппократа вон соблюдает…