Белые пятна

Задумавшись, он тихо брел по улице. Сзади, по деревянному тротуару застучали каблуки. Он обернулся — Анта. Девушка вспыхнула, потупилась. У нее покраснело лицо, шея, руки — все занялось жарким полымем. Виктор не успел поклониться, заговорить.

Анта опустила глаза и прошла мимо, как-то странно вздернув головой.

Каково ей теперь? Лицо Анты преследовало Виктора, и он не удивился, поняв, что стоит возле знакомого особняка. Зайти? Непременно!

В передней не было никого. Окно раскрыто, ветер шевелил шторой, собранной в складки. Анта появилась в дверях.

— Здравствуйте, Анта.

Она ответила с подчеркнутым спокойствием и непринужденностью. Но выдержки ее хватило ненадолго. Девушка расплакалась — сильно, неудержимо, и моментально растеряла напускное спокойствие. Виктор был значительно старше Анты и понимал, что слова не нужны. Анта должна заговорить первой.

Анта вышла. Он терпеливо сидел, не двигаясь. Через пять минут Анта стояла перед ним умытая, с сухими глазами.

— Хотите чаю? — предложила она. — Вы с дороги.

Виктор согласился. Слава богу, Анта придумала разрядку. Скоро они разговорились.

— Мама улетела в край, — сказала Анта. Виктор кивнул. — Я считаю это излишним, но она не послушалась. То, что случилось, — не недоразумение, как думает мама, а… предательство, как думаю я. Виктор Степанович, когда меня в восьмом классе принимали в комсомол, я с гордостью говорила об отце. Что я скажу в институте теперь? А что я скажу брату?

Она умолкла, глубоко вздохнула, легкая струя обдала щеки Разумова. Он хотел заговорить, но его опять остановили:

— Сделать то, чему нет прощения, совершить предательство… Вы понимаете? И узнать, что папа был связан с врагами уже давно, еще с нашумевшего в свое время Шахтинского дела… Тут потеряешься.

— Да, потеряешься! — машинально повторил Разумов и опомнился. — Я не то хочу сказать, Анта. Я думаю о вас, только о вас. Что вы? Как хотите жить дальше?

— Была у Андрея Павловича. Конечно, ревела. Он сказал немного, зато прямо. Теперь у меня никаких иллюзий: все ясно. Обо всем написала декану. И куда я отсюда поеду? Никуда не поеду. На руднике найду работу по специальности. Буду специалистом, как вы, без диплома… Брату Грише написала и совсем перетрусила: боюсь, боюсь за Гришу. Слишком впечатлителен.

По лицу Виктора Анта поняла, что он думает об отце и сыне.

— Виктор Степанович, дети отвечают за своего отца?

— Безусловно! — решительно подтвердил Разумов.

Вывод, может быть несколько суровый, принес Анте облегчение.

— Дети должны своей жизнью и трудом хоть немного загладить преступление отца. Так ведь?

Виктор уловил в ее голосе живую нотку: это его порадовало. «Умная девушка! Она-то уж сумеет отвечать за собственные поступки, за нее никому краснеть не доведется», — подумал он. Ему стало горько за собственные уже совершенные глупости.

— Вот я какая: о долге гостеприимства и забыла! Я сейчас. Вы никуда не спешите? — В дверях она остановилась. — Виктор Степанович, я знаю, что со мной невесело, но… побудьте сегодня со мной. Ладно?

Он кивнул, и Анта вышла.

Разумов стоял у окна. В ограду прошел почтальон, постучался. Виктор услышал шаги. Прошла минута. Хлопнула дверь. Потом в комнату с сияющим лицом вбежала Анта. Она облизала сухие губы, коротко вздохнула. Виктор взял протянутую телеграмму, прочел:

«Письмо, телеграмму получил. Дорогая сестренка, держись. Сегодня вылетаю из Москвы самолетам. Скоро увидимся. Обнимаю. Гриша».

— Ну вот… теперь мы с легким сердцем будем чай пить, даже вина выпьем, — сказал Разумов.

— Конечно! «Дорогая сестренка, держись», — почти пропела Анта. — Точно старший: «Держись, держись!» Возьмете его к себе в экспедицию? — Не стесняясь, она сунула драгоценную бумажку в разрез платья, ближе к сердцу. И еще раз улыбнулась.

Такова юность. Горе горем, а у юности — все впереди, вся жизнь на глазах матери-Родины.

Телефонный звонок прервал дружеское чаепитие. Анта побежала в кабинет, скоро вернулась.

— Вас просит Андрей Павлович. Но не забудьте о своем обещании побыть со мной. — Она осталась в столовой, — это ему понравилось.

Виктор, зайдя в кабинет, взял трубку:

— Здравствуйте, товарищ управляющий!

— Я только что приехал. Зайди ко мне, — услышал он голос Тушольского.

— Надолго, Андрей Павлович?

— Ну уж не знаю, — раздался ворчливый ответ, — зайди, жду. — Трубку повесили.

Виктор вернулся в столовую немного растерянный.

— Что случилось? Надо идти вам?

— Меня вызывают. Я выпью еще два стакана, когда вернусь, — попытался он рассеять огорчение девушки.

Тушольский сидел один.

— Скажи, почему ты здесь? Что-то случилось? — пытливо и встревоженно спрашивал Тушольский.

— Григорий Васильевич командировал меня за снаряжением, — ответил Разумов, не понимая тревоги управляющего.