Белые призраки

Вдруг со стороны Сельни раздались пулеметные очереди, автоматная стрельба, разрывы гранат. Мы вскочили, схватившись за оружие. Командир дал приказ приготовиться к бою и направил четырех бойцов с заданием помочь нашим дозорным и уточнить обстановку.

На полпути к Сельне разведчики встретили с трудом передвигавшегося на лыжах Лемигова. Одна рука его безжизненно висела вдоль тела. «Убиты Яковлев и Севастьянов, тяжело ранен Мороз».

По словам Лемигова, около часу дня из-за хутора неожиданно показалась группа гитлеровцев с автоматами наперевес. Обойдя Сельню, немцы направились к той самой тропке, по которой Бруслов и Агарков ушли от хутора в лес. С двумя фашистами около своей хаты о чем-то говорил Петр.

Подпустив немцев поближе, наши дозорные открыли огонь с целью предупредить нас об опасности. Это оказалось неожиданным для фашистов, и, хотя их было много, они заметались, залегли и стали отвечать беспорядочным огнем из пулеметов и автоматов. Бой был коротким. Потеряв шестерых солдат и не зная, сколько нас на самом деле, немцы отступили, захватив убитых и раненых.

Но дорого нам досталась эта победа. В неравном бою, заслонив фашистам дорогу к отряду, погибли Яковлев и Севастьянов — два комсомольца, два замечательных наших товарища. Ранило Геннадия Мороза.

Тяжелый урок дала нам Сельня. Казалось, мы не сделали никакой ошибки. И все же погибли наши товарищи.

Что и говорить, мы были готовы ко всему. Но чтобы первый из встреченных нами оказался предателем! Нет, мы не были готовы к этому. Мы шли в тыл врага, охваченные одной-единственной целью — победить, сокрушить врага. Мы еще не привыкли к той мысли, что можем встретить на своем пути врагов, отщепенцев, изменников, и жизнь дала нам урок. Мы вдруг увидели с отчетливой ясностью, что наши прежние представления о войне недостаточны, что втрое большую осторожность и бдительность нам придется проявить в предстоящей работе. Здесь, на оккупированной фашистами территории, нам придется ломать свои привычки, свои представления для того, чтобы устоять, победить в нашей борьбе.

Да, главным для нас было устоять, сохранить свои силы для выполнения основного задания. Поэтому, хоть наши сердца и переполняла жажда мести, мы пока на месть не имели права.

Лишь через месяц мы узнали от партизан, что житель Сельни «Петро» в начале войны дезертировал из Красной Армии, пробрался в Сельню, дождался прихода немцев и стал их верным псом. Много горя принес он местным жителям. Партизаны воздали предателю должное, повесив его на дереве, что стояло при въезде в Сельню. Но это случилось позднее. А в тот день, ни секунды не медля, мы ушли от Сельни.

Стояла лютая стужа. Ледяной ветер сек лица, сыпал снег, все вокруг призрачно и бело. И мы медленным шагом продвигались вперед при скудном свете пробивавшейся сквозь тучи луны. Ноги проваливались, вязли в глубоком снегу, мы спотыкались о присыпанные снегом сучья, попадали в ямы, натыкались на пни, падали. Раненый глухо стонал, боясь криком выдать себя и всех нас.

Мы не шли, мы буквально ползли, преодолевая за ночь два-три километра. Геннадий — человек богатырского телосложения. Нести его на самодельных носилках было невыносимо трудно. Да и личный груз у каждого был велик — взрывчатка, оружие, боеприпасы. Днем, забравшись в чащобу, мы отдыхали, а когда наступали густые сумерки, мы, встав на лыжи, с большим трудом поднимали носилки с Морозом, подставляли плечи под жерди, выступавшие из-под плащ-палатки, на которой лежал Геннадий.

За несколько дней мы потеряли мобильность и невероятно измучились. Мы были очень встревожены состоянием здоровья Мороза и вынужденной задержкой в пути. Не раз Геннадий просил нас оставить его у «добрых людей», которые бы его пригрели на время, надежно укрыли от гитлеровцев. Но мы, помня еще свежий урок Сельни, все никак не решались пойти на это. И только предупреждение нашего фельдшера о том, что сложные ночные переходы по лесу и постоянная тряска усугубляют и без того плохое состояние здоровья Мороза и что ему необходимы уход и тепло, заставили нас сделать этот шаг, и мы отправили в ближайшие деревни разведчиков на поиски надежных людей.

На третьи сутки разведчики вернулись и доложили, что есть возможность оставить Мороза у надежных людей в Комиссаровке, глухой деревушке, стоявшей в стороне от большака.

— Что это за люди? — спросил Мирковский.

Ответ разведчиков в первую минуту всех ошеломил: раненого Мороза согласились спрятать и выходить местные староста и полицай. Мы переглянулись: не провокация ли это? Но разведчики в один голос утверждали, что они опросили в деревне десятки людей и что староста и полицай — как раз те самые люди, которых мы ищем.

Комиссар все же решил сам посмотреть на этих людей — уж очень неправдоподобным выглядел рассказ разведчиков. Взяв с собой двух бойцов, он отправился в Комиссаровку.