Белые птицы детства

Кончился перрон, они повернули налево, прошли мимо отдыхающих под кирпичной стеной легковушек, повернули ещё раз и быстро спустились под землю. Серёжа почему-то представлял, что под землёй будет тесно, низко, как в бабушкином подполе, и идти им придётся согнувшись, а на самом деле там оказалось просторнее и светлее, чем на улице. Но всё время удивляться и пытаться что-то угадать он уже устал, ему хотелось хоть раз остановиться и о чём-нибудь новом узнать всё, до конца, но они продолжали стремительно и неудержимо двигаться вперёд, и мать не забывала покрикивать на него:

— Серёжа, не отставать!

Встреча с метро произошла гораздо обыденнее, чем он это представлял во всё время пути к Москве. Поставив два чемодана на скользкий разноцветный пол, отец быстро сходил к маленькому окошечку, над которым крупными буквами было написано «Касса», и взял четыре билетика. Потом Серёжа увидел выгнутые никелированные трубы, между которыми проходили люди, отдавая билетики широким тёткам в чёрных халатах. Ещё он успел заметить, что, благополучно миновав никелированные трубы, напоминающие два поставленных на землю коромысла, люди куда-то исчезали, словно проваливались под землю. Больше Серёжа ничего заметить и разобрать не успел, у него просто не хватило на это времени, потому что отец и носильщик опять подхватили большие чемоданы, мать строго сказала: «Серёжа, не отставать!» — и они, миновав контролёров, тут же оказались перед серой широкой лентой, быстро вытекающей прямо из-под ног и полого уходящей куда-то вниз. Серёжа сразу вспомнил транспортёр в рыбокомбинате, по которому рыбин с плашкоутов поднимали в разделочный цех. Он и Васька прокатились однажды немного, когда никто не видел, но бригадир Мефодий Иванович всё равно как-то узнал и потом ругался... Маленький носильщик с металлической бляхой на груди и отец быстро встали на эту ленту, и их, как но течению, понесло вниз. А вот мать замешкалась, поставила одну ногу, испугалась, хотела убрать, но её уже потянуло, и она громко вскрикнула и тут же вместе со всеми поехала вперёд. Серёжа на эскалатор встал спокойно. Держась за перила, смотрел на встречный поток людей, на ступеньки, которые сами собой неожиданно выросли под ногами, а потом так же неожиданно пропали куда-то... В общем, когда они вышли из метро, Серёжа так ничего и не понял, не успел осознать и очень расстроился. Подёргав мать за руку, он спросил:

— А мы ещё под землёй поедем?

— Ну уж нет, хватит! — почему-то рассердилась мать. — Нас твой папочка и так сегодня накатал, вместо того чтобы взять такси.

— Но ты ведь и сама не хотела, — не очень уверенно возразил отец.

— Мало чего я не хотела. Ты как мужчина должен был настоять...

Когда сдали вещи в камеру хранения и руки у отца наконец-то освободились, он ласково потрепал Серёжу по русой голове:

— Ну, как Москва, понравилась?

— Да... Только очень много людей. Почему?

— Столица, — с уважением сказал отец. — Все сюда едут, из разных уголков...

— Сейчас закомпостируем билеты, — вмешалась в разговор мать, — и, если у нас останется время, поедем осматривать Москву.

— В Мавзолей?! — выдохнул Серёжа.

— Может быть, и в Мавзолей. Только вначале надо оформить билеты. Где тут касса?

3

Билеты оформляли долго. Окошечко за стеклом, к которому они продвигались с противоположного конца зала, вначале такое близкое и знакомое, однако никак не хотело приближаться. Люди в очереди волновались, какая-то женщина потеряла маленькую девочку и теперь, взволнованная, бегала мимо очереди...

Серёжа незаметно взял мать за руку.

— Ну почему было не закомпостировать билет в поезде? — ворчала мать.— Ведь специально человек ходил и спрашивал. А теперь вот стой здесь и жди.

— Кто его знает, — смущённо улыбнулся отец, — никто не компостировал, вот и я не стал. Ты же помнишь, сосед рассказывал, как у них билеты так вот закомпостировали, да перепутали...

— Мало ли что люди расскажут...

Женщина уже нашла свою девочку, отшлёпала её, и девочка уже давно перестала плакать, а окошечко всё ещё было далеко.

На улице шёл первый апрельский дождь — это Серёжа видел через громадное окно — и над головами прохожих расцвели разноцветные зонтики.

Серёже очень захотелось тоже пройтись под зонтиком, разбрызгивая новыми ботинками лужи. Но ещё сильнее ему захотелось оказаться с зонтиком в своей деревне и посмотреть, как бы ахнули Васька и Витька, а Настька бы от зависти язык откусила.

— Ма-ам, — зовёт он. — Ты зонтик мне купишь?

— Что-о? — Мать даже улыбнулась от неожиданности.

— Я зонтик хочу, — нахмурился Серёжа. — От дождя.

— Ты долго думал?

— Н-нет...

— Ну так подумай ещё.

Серёжа обижается и решает попозже поговорить об этом с отцом.

Когда наконец билеты закомпостированы — уже вторая половина дня. Они устало отходят от кассы, и мать привычно ворчит:

— Вот и погуляли по Москве, посмотрели... И никаких других мест больше не было? — недоверчиво спрашивает она отца.

— Лида, ты же сама слышала, — пожимает плечами отец, — были ещё только на завтра.

— А в Мавзолей? — холодеет Серёжа.

— Не получается, сынок, — виновато говорит отец. — В следующий раз.