Белые шнурки (СИ)

Прочитав про структуру среды и уровни преступности, у многих читателей возникнет вопрос — да что ж автор врет-то? Видали мы скинов — алкаши, гопники и дегенераты. Какая там селекция, когда нажрались да пошли дворников толпой пинать?

Именно так все и происходило, когда ситуация теряла контроль представителей праворадикальной элиты. Начало всех этих историй было примерно одинаковое: некоторый коллектив, выросший или из элементарной гопоты, или же из субкультурных юношей, самоопределялся в новую бригаду. Дальнейшая участь такой бригады была незавидной — науку уличных нападений приходилось постигать самостоятельно, одновременно с этим зарабатывая авторитет. Тут сущность бригады полностью определялась персоналиями ее участников: кто-то так и не вырастал из детских штанишек битья неформалов и хулиганства с вандализмом, кто-то пускался во все тяжкие и почти сразу же попадался на первом или втором убийстве, иные вставали на путь грабежей и наживы под праворадикальными знаменами.

Порочность практики начиналась с самого формата молодежной тусовки. Читатель уже знает как выглядели акции у профессионалов этого ремесла, а что было гораздо чаще? Правильно — совместная пьянка с походом по улицам в поисках случайной жертвы. Если даже рядом и оказывались люди опытные, то они не попадались, а попадались как раз наиболее бестолковые участники мероприятия. Каждое попадание в милицию увеличивало шансы на то, что задержанный начнет стучать, порой в обмен на сущую фигню — типа не говорить родителям и не сообщать в университет. С этого момента на бригаде можно ставить крест, поскольку там все между собой знакомы и все связи отслеживаются элементарно. Через одно слабое звено весь коллектив не только устанавливается и садится, но и раскручивается на большие число эпизодов. Такая работа сразу же очень понравилась УБОПу, и один только 2005 год стал на редкость урожайным по посадкам правой публики.

Иногда сам факт знакомства с такими был опасен — тому пример эпичное «дело Макарова», когда несовершеннолетний мальчик, единственная вина которого была в том что он знал несколько диких скинхедов и его номер был в их мобильниках, сел на восемь с половиной лет за преступление, в момент совершения которого осужденный находился у себя дома. Ссученный и пропаленный коллектив скинов элементарно дал отработать все свои контакты, и послушно написал под диктовку показания в отношении того, на кого показал следователь. На фоне полной безнаказанности некоторых легендарных личностей посадка невиновных, назначенных по рандомному принципу, вызывает ощущение какого-то дикого сюрреализма. Те, кто годами акционировали с А., не сядут за это никогда, а тот, кто постоял рядом с дурной молодежью и перекинулся с ними парой слов, рискует огромным сроком и торжественно его получает.

Кроме угрозы посадки, была и вторая проблема — формат преступного ремесла. Если в кругах, близких к авторитетным людям, сходняки основной публики решали вопросы того, что такое хорошо а что такое плохо, то в диких бригадах встречалось все что угодно. Кто-то понимал рост авторитета через беспредельную жестокость без смысла и границ, некоторые — через отсутствие каких-то собственных правил и ограничений. Процветала междоусобица, отсутствие признанных авторитетов порождало беспредел внутри таких банд. Крысятничество, грызня друг с другом, расколы и расхождения — вся самая темная сторона молодежной преступности была там представлена как-то еще более отвратно чем обычно, за вычетом наверное только наркомании. Селекция там носила прямо противоположный характер: те, кто посообразительнее, бежали оттуда в нормальные банды и околофутбол, а карьеру среди отбросов делали прошедшие через целенаправленный отбор худших. Историю про Адольфа читатель уже знает, расскажу для примера еще одну — про коллекционного ублюдка по прозвищу Медведь.