Белые шнурки

Смысл правой идеи, таким образом, был не в умозрительном следовании каким-то нормам или политическому мировоззрению, а в конкретных действиях. В этом было существенное отличие наших героев от обычных бандитов — частенько они делали одно и то же, но руководствуясь принципиально разными мотивами. Кто-то считал важным для нации террор и какие-то политические действия, а Виктор — делать так, как он считал нужным. Брать на себя ответственность карать и миловать по своему усмотрению — определяя, кому жить положено, а кому нет. Это начало порой скрывалось в тени обычного стремления к наживе, или издевательствам над людьми ради насилия — но всегда оставалось.

Рядом с этим всегда уживалась тяга к прекрасному — музыка, литература, живопись, природа давали ему огромную моральную разгрузку и стимул что-то делать. Периодически, к своему удивлению, он находил множество совпадений своей картины мира и великих произведений искусства — особенно в эпохе Возрождения, когда те, кто остался в веках, не стеснялись брать в руки ножи и убивать — а потом создавали гениальные полотна. Еще умение ценить прекрасное отлично способствовало восприятию контраста — между идеальными образами искусства и той мерзостью, которая встречалась в окружающем мире. Там, где звучит Вагнер, барыгам и разнопородной нечисти существовать было совершенно точно не положено.

Созидательное и разрушительное начала в его душе примерно соответствовали такому же состоянию психики — когда в одном человеке сочетались интеллигентный парень, способный нравиться людям, и жестокая и циничная тварь, стремящаяся убивать. Несмотря на все свои позывы к прекрасному, все же сам Виктор точно понимал свое место в картине мира — и оно принадлежало к темной стороне жизни. С годами «темный попутчик» в его сознании становился все сильнее, а вот создавать прекрасное как-то не получалось.

* * *

Человек, известный читателю как лидер автономов — «Первый», тяги к прекрасному не испытывал никогда. В его картине мира существовало «дорого», «престижно», «богато», и иногда даже «красиво» — но лишь в той мере, в которой это было нужно для удовлетворения собственных потребностей. Однако, о судьбе и тех кто ее вершит он мог бы рассказать гораздо больше чем Виктор — в силу куда более богатого жизненного опыта.

Когда ему было совсем немного лет и он был обычным юным бандитом, старый и много повидавший авторитетный человек в Татарстане сказал, что убивать можно до той поры, до которой это устраивает Всевышнего — и стоит ошибиться в понимании его воли, как или посадят, или убьют, и ты будешь наказан. Страшноватые глаза старого татарина остались в памяти на всю жизнь — он накрепко запомнил это, и не раз имел возможность проверит на наглядных примерах из своей и чужой жизни.

С годами к «Первому» пришло понимание того, что он — меч Всевышнего. Иначе как было объяснить то, что за много лет он сохранил жизнь и свободу, выживая в самых отвратительных раскладах?

Задуматься о судьбе заставляло и исполнение заказов. Когда «Первый» и его группа работали ликвидацию какой-нибудь сволочи, словно сами небеса помогали. Все получалось как по маслу, моменты риска вообще себя не проявляли, милиция смотрела в другую сторону, а терпила наоборот сам деятельно шел к своей участи навстречу вершителям его судьбы. А когда это просто был случайный коммерс, который кому-то помешал. Очень часто даже совершенно выгодные расклады давали сбой — ничего не выходило. Сталкиваясь с таким невезением, несколько раз «Первый» отказывался работать и возвращал деньги, ибо где-то на интуитивном уровне верил в то, что нельзя идти против воли, явно превосходящей собственную.

Со временем он стал считать, что это работает и в обратную сторону: если они кого-то завалили случайно, то наказания без вины не бывает. Значит, так было надо.