Белые степи

Бай сначала не верил этому. Но когда пали лошади и несколько самых сильных воинов, лечивших свои раны у нее, и все вокруг только и судачили про предательство Карлыгас, он задумался. И окончательно принял решение, когда, по замыслу байбисе, она сама притворилась умирающей и, кое-как размыкая губы, прошептала, что брала взвар из трав от боли в животе у Карлыгас и теперь умирает. Поверил тогда бай и принял жестокое решение – неделю везли молодую знахарку, привязанную поперек седла к далеким горам и лесам. Привязали в глухом лесу к дереву и почти голую оставили в лесу умирать. Как она выжила, как прошла одна сквозь дремучие леса и горы в этот самый дальний, дикий закуток Уральских гор, никто не знал. Все были уверены в том, что она вступила в сговор со злыми духами и потому осталась целой и невредимой.

К ней и собрался Хамитбек. Набрал подарков: пушнины, одежды богатой, вяленого мяса, курута и, набравшись храбрости, пустился в путь, по дороге в сотый раз обдумывая, как оговорить Уразбая и привлечь старуху на свою сторону. При приближении к жилищу знахарки натерпелся страха, сто раз пожалел о своем решении, но назад идти еще страшнее, и он предстал перед ней.

Вся закутанная в непонятное тряпье, куски кожи, сгорбленная беззубая старая Карлыгас наводила страх. Встретила неприветливо, на дары и угощения и не взглянула.

– С чем пришел, зачем проделал такой путь? Злое замыслил? Зло издалека чую, от человеческого зла и пострадала, но зла никому не желаю.

– Выслушай меня…

– Нет! И слушать не стану. Уже вижу – нет правды в твоих глазах. Ты алчен и зол. Ты готов к предательству, не пожалеешь и свою родню. Уходи с чем пришел!

– Но…

– Нет, я сказала. Да, я многое могу… И, если бы не ревность и алчность, женское коварство, многим людям смогла бы помочь. Но люди изгнали меня…

– Неправду о тебе люди говорят, – разозлился Хамитбек. – Я вижу не всемогущую колдунью, а жалкую старуху, прозябающую в вонючей яме!

– Уходи с чем пришел! Я и не была колдуньей. Я знаю все травы. Одна и та же трава может и убить, и вылечить. Люди слепы, им не дано то зрение, что есть у меня… Вот этот пучок трав, если его отварить и процедить, спасет скотину от многих напастей. А если просто кинуть в холодную воду, то скотина падет.

Услышав это, Хамитбек пустился на хитрость:

– Хорошо, ты права, нельзя другим причинять зла, я все понял. Только уже поздно. Не дойду я до своего аула, разреши мне остаться здесь, переночую у твоего очага да рано утром уйду…

А ушел он рано утром с пучком этой травы за пазухой…

С тех пор и начался мор в стадах Уразбека. Недалеко от родника Албар вырос целый могильник.

Узнав о походе брата к лесной старухе и поняв причину мора, Уразбек пошел войной на брата. Много невинных пастухов и воинов погибло. Верх взял Уразбек. Утвердившись во власти, он решил отомстить за все и повел своих воинов в глушь к старухе. На его глазах воины подняли на копье ее одряхлевшее, невесомое тело… И когда старуха испустила дух, ее еле чадящий очаг вдруг вспыхнул, хлопнул взрывом искр и облако едкого удушливого дыма окутало ее убийц…

Много лет с тех пор прошло. Уразбек внезапно ослаб и умер от непонятной болезни, как и те воины, бывшие с ним у очага старухи. Время не пощадило некогда полнокровный род, он ослаб, обветшал.

Некогда приносивший прохладу, плодотворную влагу родник заболотился, и много непонятного стало твориться в его окрестности: запоздалых путников по ночам преследовали подвижные, непонятно откуда взявшиеся, святящиеся холодным светом снопы огня. Кто-то видел бредущую следом, парящую в воздухе голову собаки без тела, кто-то слышал голоса, шум стада в пустом поле…

А уже при жизни Салимы и Ислама в деревне, когда случалось что-то страшное, непонятное, говорили, что это проделки духов родника Албар… Люди ни с того ни с сего совершали непонятные, скверные, а иногда и трагические поступки. Жена в порыве ревности проткнула иголкой мужское достоинство спящего мужа… На сеновале муж с женой задушили больную мать главы семьи, не желая за ней ухаживать…

Перед армией Халиль, сын Малдыбая и, по его словам, прямой потомок батыра Уразбека, стал здоровым как бык. С такой статью да силищей в борцы бы ему, стать бы батыром, побеждать всех на сабантуях. Но ни у кого не поворачивался язык так его называть – имя «батыр» нужно заслужить. Кое-как отслужил Халиль в армии и, нигде не работая, так как ничего не умел и не хотел, стал пить. Когда у родителей заканчивалось спиртное и деньги, стал просто их, стареющих, нещадно избивать, требуя выпивки. В такие минуты они, избитые, чуть не покалеченные, едва унеся ноги, прятались у соседей. Житья не стало в собственном доме, на них не оставалось и живого места. На требования Ислама, как депутата, заявить о побоях в милицию и попугать сына – может, образумится, те отвечали отказом: сын же.