Белые велосипеды: как делали музыку в 60-е

Суперзвездами были The Watersons и Энни Бриггс. The Watersons были родственниками: две сестры, брат и их кузен. Им было присуще то богатство вокальных сочетаний, которое возникает, только когда гармония между голосовыми связками предопределена на генетическом уровне (как, например, у

The Bee Gees, Carter Family, Everly Brothers или Crowded House). Благодаря своим безыскусным манерам и сильному йоркширскому акценту The Watersons

без труда передавали слушателям ощущение подлинности исполняемой музыки. Тем не менее, богатое воображение музыкантов оказало на гармонии группы не меньшее влияние, чем какие бы то ни было глубоко укорененные йоркширские традиции. Первые года два с начала своих выступлений The Watersons пользовались наибольшей популярностью в фолк-клубах. Я был очарован голосом Нормы Уотерсон: в нем была проникновенность исполнительницы госпела, но в то же время отсутствовала какая бы то ни было афроамериканская фразировка или структура. Норма не была красавицей в общепринятом смысле, но я находил ее соблазнительной.

Энни Бриггс немного напоминала Патти Смит — такая же худощавая шатенка с взъерошенными волосами и твердым пристальным взглядом На выступления она добиралась автостопом и порой могла куда-то пропасть на несколько недель. Ее «представление» состояло из старинных баллад, которые она исполняла решительно безо всякого аккомпанемента. Энни и Берт Дженш были представителями категории «истерзанных гениев» британского фолк-мира, но в Энни все казалось «настоящим», тогда как относительно Берта я никогда не был уверен в этом. В промежутках между песнями она не произносила ни слова и в компании была застенчива до такой степени, что становилась невидимкой. (Песня Сэнди Денни «The Pond and the Stream» передает то благоговейное впечатление, которое производила Бриггс) Так же как и Смит, она оставила сцену в расцвете творческих сил, чтобы растить детей, потом снова появилась в девяностые, не растеряв своей мощи. Но возвращение Энни оказалось полной противоположностью почтительно ожидаемому возвращению Патти. Для певицы, поющей баллады без аккомпанемента, концертных площадок и зрителей нашлось совсем немного.

Неделю после Пэдстоу мы с братом провели, объезжая графства, расположенные к юго-западу от Лондона К одной из валлийских достопримечательностей — средневековой укрепленной усадьбе под названием Тритауэр-корт — мы подъехали, когда она была закрыта для посещения. Но смотритель был так рад иностранным посетителям, что устроил нам персональную часовую экскурсию по зданию. Он подробно объяснил преимущества расплавленного свинца перед кипящим маслом для защиты от атакующих с тараном (свинец потом можно отодрать от трупов и снова использовать). Кроме этого рассказа больше всего запомнилась громадная дверь в столовую. Гигантские дубовые брусья были скреплены вместе тремя железными поперечными перекладинами. Две были идеально гладкими, а третья — изъедена ржавчиной. О том, какая из них была выкована в двенадцатом веке, а какие поступили с современного литейного завода, гадать не приходилось.

Получив дополнительное вдохновение от сессии звукозаписи The Watersons на кухне Билла Лидера, я отправился в Гулль, где брат и две сестры жили вместе в небольшой квартирке. Я думаю, Норма была больше озадачена, нежели взволнована моим вниманием, но я провел с ней счастливую неделю, окруженный пением Она предупредила меня, что у нее есть «серьезный» ухажер, но кто он, говорить отказалась, сказала лишь, что он певец, который много путешествует. Однажды, как раз перед тем, как The Watersons

должны были завершить вечер в своем фолк-клубе, в пабе Ring o’Betts, в зал неожиданно вошел красивый парень — хорошо известный певец, и я увидел, как у Нормы кровь отхлынула от лица. Я прошептал, чтобы она дала мне ключ от входной двери, и пообещал, что, имея фору в пятнадцать минут, я успею отправиться в путь до того, как они вернутся. В ответ я получил самый восхищенный взгляд из всех, что достались мне за неделю.

Через полтора часа я стоял на шоссе под оранжевым светом фонаря и голосовал, надеясь поймать какой-нибудь грузовик, направляющийся в Лондон. Обнаружить янки на обочине дороги в угрюмом Йоркшире — это уже само по себе было развлечением. Но чем глубже становилась ночь (я забрался уже в четвертый грузовик), тем сильнее я приукрашивал свою историю, чтобы не заснули ни водители, ни я сам Рассвет застал меня на трассе А1 к северу от Лондона в тот момент, когда я рассказывал завороженно слушавшему меня водителю-кокни, что бежал из Гулля, поскольку меня преследовал с мясницким ножом в руках ревнивый ухажер одной девушки. Мой рассказ произвел на него впечатление достаточно сильное, чтобы он угостил меня завтраком Кафе было спрятано в тупике и заполнено наглыми драчунами и просто крутыми парнями из Ист-Энда, завершающими свою ночь поджаркой из мяса и картофеля.