Белые велосипеды: как делали музыку в 60-е

Та огромная волна посещаемости и общественного внимания, которая обрушилась на клуб UFO во время первых шести месяцев его существования, возможно, являлась приметой года чудес — 1967-го, но в то же время была и частью общей исторической канвы. Независимо от того, насколько чисты и пылки изначальные намерения, неизбежным результатом большинства художественных или культурных революций становилось удовлетворение жажды общества к острым ощущениям Первым коммерческим «хитом» Лондона стал музыкальный спектакль «Опера нищего», который шел на сцене практически без перерыва с 1721[152] по 1790 год. В его основу легли признания приговоренных к виселице разбойников и воров-карманников, а также напечатанные тексты увековечивших их память баллад. Духовенство и политики-тори были в ярости от успеха пьесы; они чувствовали, что постановка подрывала все, что было хорошего и приличного в английском обществе. Чем, конечно же, и объяснялась ее популярность.

В девятнадцатом веке французы усовершенствовали процесс, с помощью которого недавно разросшейся прослойке буржуазии удавалось не умереть со скуки. Ее сыновья авантюрного склада покидали домашний очаг, расставаясь с безопасным существованием среднего класса.

Они перебирались в мансарды, где жили во грехе с белошвейками, приобретали пристрастие к наркотикам или выпивке, и становились приверженцами радикальных философий. Потом они создавали дерзкий роман (или пьесу, или картину, или стихотворение, или оперу), чтобы дать возможность пережить сильные ощущения тем, кто по-прежнему занимался своим почтенным ремеслом, а в результате получали достаточно средств, чтобы на склоне лет снова обрести прелести буржуазной жизни. Те же самые ритуалы, только ускоренные и осовремененные (а также распространяемые теперь и на дочерей), в наши дни можно проследить на страницах популярной прессы.

Двадцатый век добавил в старую формулу новую характерную особенность. Вовлечение публики в тот мир погибели, который воспевали художники, зашло еще дальше. Единицы из составлявших толпы зрителей «Оперы нищего» мечтали о том, чтобы знаться с ворами и убийцами в реальной жизни. Публика девятнадцатого века любила читать «Сцены из жизни богемы» [153] и ходить в оперу, но никогда бы не поменяла свои благоустроенные дома на мансарды. И большинство не потерпело бы, если бы их дети стали вести себя подобным образом Имевшие место в двадцатые годы поездки белых жителей Нью-Йорка по линии «А» в Гарлем, чтобы попасть на выступление Дюка Эллингтона в клубе Cotton Club, свидетельствовали, что публика стала проявлять интерес к тому, чтобы на собственном опыте испытать, что такое опасная среда И интерес этот был не меньшим, чем к прослушиванию опасной музыки или чтению опасных книг.

Когда проповедники метали в рок-н-ролл громы и молнии за то, что он приобщает невинных белых тинейджеров к пагубному в своей сексуальности образу жизни чернокожих или — Боже упаси! — соблазняет танцевать вместе с ними, они знали, о чем говорят. Тинейджеры пятидесятых в своих развлечениях заходили гораздо дальше, нежели поклонники джаза, посещавшие трущобы за тридцать лет до них.

То, чему Лондон стал свидетелем весной 1967-го, было больше, нежели просто интерес к какому-то новому музыкальному стилю. Это было массовое погрркение в субкультуру, которое дало ей возможность подняться. Мы видели, как неделя за неделей большое количество молодых людей спускается вниз по ступенькам в поисках трансцендентального опыта. Благодаря химическим препаратам в задних карманах брюк моих сотрудников службы безопасности (наемных, конечно же, и не имевших к клубу никакого отношения) они часто его находили. И если пассажиры линии «А» в 1928-м оказывались в небезопасном окружении лишь ненадолго, словно пробуя ногой холодную воду, то в случае с наркотиками дело такой пробой не ограничивалось. В UFO ухмыляющийся крокодил психоделиков оборачивал свои губы вокруг лодыжки, затаскивал внутрь и облизывал с ног до головы. Этот опыт начал изменять общество, но не так, как мы надеялись.

К лету кафтаны и бусы были повсюду, и UFO был переполнен туристами и «хиппи выходного дня». Но были ли мы чем-то иным, нежели просто одной из английских молодежных группировок, исповедовавших свой стиль, последними в ряду после тедди-боев, рокеров и модов? Мы стремились к большему: мы хотели на самом деле представлять для сложившегося общественного порядка угрозу столь серьезную, сколь серьезной она казалась властям.

Марш на Флит-стрит и рассветный призыв Tomorrow к революции произошли в июле, но тот месяц прошел относительно спокойно, и число наших посетителей продолжало расти. Когда же в конце месяца газета News of the World приправила воскресный завтрак нации шокирующими рассказами о «нечестивом вертепе хиппи», мистеру Гэннону позвонил местный полисмен. Он сказал, что если в эти выходные UFO откроется, то будет потребован ордер на рейд полиции, и мистер Гэннон может потерять разрешение на работу своего клуба Наши дни в Шатеу Club были окончены.