Белые велосипеды: как делали музыку в 60-е [CoolLib]

В один из вечеров богатого на события июня 1967-го я пошел послушать Сэнди Денни в клубе Les Cousins в Сохо. Это выступление меня тоже не убедило: она упорно исполняла песни своего бывшего бойфренда-американца по имени Джексон Си Фрэнк и других посредственных авторов-исполнителей. Голос Сэнди часто казался скорее громким, нежели выразительным. Однако с ней было весело — в зале звучал громче всего ее смех. Сэнди имела обыкновение резко вынимать сигарету изо рта, так что пепел рассыпался повсюду, и кроме того знала толк в выпивке. Как-то раз я видел, как она опрокинула три кружки по дороге на кухню, куда пошла, чтобы заново заварить чай. Когда Сэнди играла на гитаре, то не спускала глаз со своей левой руки, с опаской ожидая неминуемой ошибки. Только когда она сидела за роялем, своим основным инструментом, Сэнди становилась безмятежной и изящной, той полной достоинства леди, которой страстно хотела быть. Она была умной и энергичной, безжалостной к дуракам, но не умела скрывать ни своих чувств, ни своей потребности в эмоциональной поддержке. Единственное, что подкупает меня в фильме «Дневник Бриджет Джонс», так это то, что Рене Зеллвегер поразительным образом копирует большое количество рискованных поступков Сэнди.

Всю ту первую ночь мы проговорили о музыке; рассвет застал нас в доме ее родителей в Уимблдоне за прослушиванием магнитофонной ленты с записью Sgt. Pepper, сделанной с Radio Luxembourg, проигравшей этот альбом еще до его официального выхода. Потрясающее впечатление от шедевра The Beaties еще более усилилось из-за тех обстоятельств, при которых мы слушали запись — украдкой, прижимаясь к колонкам и очень тихо, чтобы не побеспокоить спящих домашних.

Сэнди устала вкалывать по фолк-клубам, выступая под аккомпанемент своей гитары: она хотела петь с группой. После «А Day in the Life» и «Lucy in the Sky with Diamond» палитра сольного фолк-пения представлялась весьма ограниченной. Она уже записала альбом со Strawhs, но не была убеждена, что это группа для нее. Когда Сэнди дала мне его сигнальный экземпляр, я был просто поражен, насколько же здорово ее голос звучит на пластинке. Лучшим треком была ее собственная песня, первая попытка сочинительства — «Who Knows Where the Time Goes», которую Джуди Коллинз собиралась сделать заглавной на своем новом лонгплее. (Со временем авторские отчисления за эту песню окажутся наиболее надежным источником доходов из всех, которые когда-либо были у Сэнди.) Я был под большим впечатлением, я был очарован, но когда нашел для нее идеальную группу, то не сделал ничего, чтобы свести их вместе.

Fairport Convention дебютировали в UFO месяц спустя. Это были благовоспитанные ребята из Масвел-хилл, выходцы из среднего класса, вкус которых в отношении американских авторов-исполнителей был получше, чем у Сэнди. Впрочем, он не был достаточно хорош для того, чтобы удержать музыкантов от исполнения халтуры вроде «Thirsty Boots» Эрика Андерсена Я содрогнулся, когда ближе к концу своего сета они дерзнули взяться за «Fast-West» Баттерфилда. Но когда Ричард Томпсон начал играть свою собственную версию гитарного соло Блумфилда, я был ошеломлен. Этот семнадцатилетний юнец был просто чем-то из ряда вон выходящим! Когда группа окончила выступление, я ворвался к ним в гримерную, совсем как Майк Джеффрис, и предложил контракт.

Во всем этом была некая странная неизбежность. Вот передо мной была группа хорошо образованных ребят, которые подходили к рок-музыке так, как будто бы писали докторскую диссертацию. Они боготворили Jim Kweskin Jug Band, слушали Джанго Рейнхардта и Дюка Эллингтона и играли ту самую разновидность американского фолк-рока, которую три года назад я мечтал создать с помощью Себастиана и Яновски. Я дотянулся было до блеска The Move и Pink Floyd, но закончил английской версией самого себя.

Ключевой фигурой в группе был Ричард. Он может играть практически в любом стиле, чем часто и пользуется, но при этом его игра мгновенно узнаваема. В ней слышны звуки шотландской волынки — гудение басовых трубок и мелодия верхнего голоса, так же как и отзвуки гитар Барни Кессела и Джеймса Бертона и рояля Джерри Ли Льюиса. Но в его музыке нет никаких блюзовых клише: как Бикс Бейдербек или Джанго Рейнхардт, Ричард Томпсон не комплексует из-за того, что он белый.