Белые волки. Часть 3. Эльза (СИ)

А свет этот продолжал раскрашивать окружающих людей в другие краски. Вот и ее пташки, шептуньи, вроде бы с искренней радостью на лицах встречали госпожу после разлуки. В другой раз Северина бы ни за что не поверила им, а теперь вдруг захотелось поверить. Может, и правда, ждали? Может, любят ее, как Ян, — ни за что особенное, просто потому что любить хорошо?

Теперь у нее, как у нардинийки, будет два мужа. Один — номинальный, сидящий рядом с ней на троне во время светских приемов, красивый и холодный. Другой — настоящий, которого надо прятать и отношения с которым придется скрывать. Все-таки у них не Нардиния, где это разрешено законом. Ничего, с майстером Ингером они тоже скрывались, украдкой занимались любовью в разных укромных уголках. Но тогда Северине хотелось, чтобы их нашли, скомпрометировали, в этом и состоял ее план. Яна же страшно выдавать, потому что иначе их разлучат. Как странно, у них нет будущего, нет даже в прогнозах шанса пожениться, пока между ними стоит Димитрий, но они все равно счастливы. Одним взглядом, одним прикосновением. Бабочками из золотого света.

— Ты — моя волчица, — прошептал Ян на прощание, целуя ее в салоне кара. Сам он вышел за несколько кварталов до резиденции, сказал, что появится там другим путем. Их не должны видеть вместе.

Она не хотела его отпускать. Держала за теплые руки, подставляла губы. Не просила любви, но надеялась, что не откажет. И мимолетный поцелуй растягивался на минуты, и казалось, что они не надышатся друг другом перед расставанием, а ведь то и не разлука вовсе, а ерунда — через полчаса встретятся вновь в стенах резиденции. Она — женой Димитрия, подставившей ради этого брака свою единственную подругу, он — лучшим другом ее мужа, человеком, когда-то предавшим его единственную любовь.

Наверно, поэтому Ян любит ее. Он ее понимает.

Они встретились. Посмотрели друг на друга равнодушно — Северине казалось, что золотистые искры так и простреливают между ними от напряжения — а затем разошлись по своим делам. Ян занимался расследованием покушения и общей политической обстановкой, именно он настоял, чтобы прием нардинийских послов состоялся: нельзя показывать соседним странам, что в государстве шатается трон, надо создать впечатление внешнего порядка. Мало ли зачем делегация на самом деле прибыла? Может, искусный шпионаж? Северине пришлось выполнять свою роль в подготовке.

Ночью они занимались любовью в подвале, в прохладном каменном мешке с винами и соленьями, не издавая ни звука, тревожно прислушиваясь к любому шороху на ступенях, расстелив на полу ее домашнее платье. Надо успеть вовремя отскочить, вовремя сделать вид… чего? Ян все продумал бы на этот случай, Ян бы позаботился, а у Северины бабочки озорничали, и она не могла никак насытиться этим ощущением. Она — его волчица, он — ее человек. Ее теплый, ласковый, нежный, любящий человек. Ее сказка, которой не бывает. Ее счастье незаслуженное.

— …примите эти дары, — посол сделал паузу, взмахнул рукой, рабы потащили сундуки ближе к трону.

Северина слегка поморщилась. Там, в ее внутреннем мире, было так хорошо. Здесь, в реальности, зябко и скучно.

Внезапно по тронному залу прокатился глухой рокот, и она встрепенулась. Что за звук? Похоже, его слышали все: министры недоуменно переглянулись, жрецы вроде как протрезвели на миг, послы поежились. Ей потребовалось полминуты, чтобы сообразить. Это же знаменитая акустика. Она усиливает звук, иногда доводит его едва ли не до громоподобного грохота, заставляет любое слово правителя лететь над головами подданных так, словно он выкрикивает его в рупор, хотя на самом деле не повышает и голоса.

И значит, что рокот тот мог издать только Димитрий. А странным звук кажется потому что…

Это рычание. Северина повернула голову к мужу так резко, что боль прострелила шею. Он сидел, вцепившись в подлокотники и чуть подавшись вперед, со своего малого расстояния она видела удлинившиеся когти на кончиках его пальцев. По вискам Димитрия текли капли пота, глаза потемнели. Губы подрагивали и кривились, обнажая клыки. Он находился в полушаге от оборота.

От оборота? В присутствии почетной нардинийской делегации? Северина мало понимала в политических делах, но даже она умудрилась сообразить: если Димитрий нападет на послов, войны с Нардинией им не избежать. Однажды она уже видела его таким, с этого и начались их отношения. Он разговаривал сам с собой и находился в пограничном состоянии между волком и человеком, а потом будто сорвался с цепи. Последствия едва не стоили ей жизни.

Ян бы непременно нашел выход из этой ситуации, но его даже в резиденции не было. Он уехал в катакомбы, помогать Алексу допрашивать бомбиста, который покушался на жизнь правителя. Того "кололи" уже несколько дней и никак не могли добиться правды, вот Ян и подключился. Наверно, он даже не подозревает ничего плохого, ведь что может случиться с наместником и его женой в безопасном месте под надежной охраной?

Ничего. Разве что сам наместник пожелает посреди светского приема сойти с ума.