Белые волки. Часть 3. Эльза (СИ)

Он не угрожал, лишь спокойно констатировал факт, но бабочки в груди Северины взметнулись испуганным облаком. Слишком хорошо она изучила повадки мужа за последние годы, слишком боялась его напускного спокойствия, похожего на внезапный штиль, возникший в самом сердце бури за секунду до того, как стихия разгуляется в два раза сильней.

— Только не убивай Яна, пожалуйста, — она сама не помнила, как встала на колени перед мужем, как поцеловала его пальцы, коснулась их лбом. — Это все я виновата, одна я. Я его соблазнила, он не хотел. Он до последнего отказывался. Это я. Ты же знаешь, когда я чего-то хочу, то обязательно этого добиваюсь. Я его обхитрила. Как тебя.

Димитрий молчал и не двигался, а когда Северина робко подняла голову, то обнаружила, что муж разглядывает ее с искренним интересом. Внезапно он присел рядом, продолжая вглядываться в нее своими жуткими глазами: в радужке серебро пульсировало до выжженного белесого цвета и резко сменялось чернотой, чтобы снова запульсировать. Северина застыла, как завороженная. Димитрий поднял руку, осторожно, почти благоговейно отвел от ее лица пряди растрепавшихся волос, погладил по щекам.

— Ты любишь Яна? — спросил он так, словно только что сделал открытие.

— Нет. Нет, — она успела поцеловать его ладонь и запястье над рукавом, преданно уставилась в глаза, стараясь не обращать внимания на его зрачки. — Я просто хотела заставить тебя ревновать. Ты ревнуешь? Правда ведь?

— Любишь, — пропустил мимо ушей ее вопрос Димитрий и мягко улыбнулся: — Но Яна я и не собирался убивать.

— Нет? — встрепенулась Северина.

— Нет, — он поднялся на ноги и неспешно двинулся вдоль ряда с изображениями святых. Те провожали его настороженными взглядами, и ей подумалось, что они тоже боятся того, в чью ловушку попали. Шаги Димитрия гулко отражались от стен, эхо бесновалось где-то под потолком.

Она почти не заметила, как он толкнул первый канделябр. Только вздрогнула от грохота металла, стукнувшегося об усыпанные шестиконечными звездами плитки пола, и растерянно уставилась на покатившиеся по полу свечи, которые расплескивали жидкий золотистый воск. С треском поехало из рамы полотно, лицо святой Далии разделилось надвое. Холст, густо пропитанный красками, попав на огонь, вспыхнул, как факел.

Северина открыла рот, только теперь осознав, что означали его слова. "Я и не собирался убивать Яна". Действительно, зачем?

Со стоном святые падали в огонь, один за другим летели на пол тяжелые канделябры, лился по полу воск. Святая Огаста — единственная под стеклом — воздевала к небу глаза, явно призывая на помощь своего высокородного мужа. Благородный муж Северины, стоя в кольце огня, хохотал.

Даже теперь он был красив. Так, что у нее от боли заслезились глаза. Или это пошла реакция от удушливого черного дыма, которым зачадили полотна? Димитрию стало жарко, он сорвал с себя рубашку, швырнул в огонь, налитые силой мышцы казались бронзовыми, глаза чернели на искаженном улыбкой лице, пока он рушил и рушил все, что только поддавалось разрушению.

— Одна последняя жертва, волчица, — кричал он ей и хохотал так, что сжималось сердце. — Не надо других жертв, не надо снова ходить по кругу из чужих смертей и боли. Одна жертва: я или Эльза. Если мы останемся вдвоем, это никогда не закончится, никто меня не остановит. Я сделал свой выбор, зачем ты пыталась мне помешать?

Действительно, зачем? Северина опомнилась, вскочила на ноги, принялась топтать пламя, кусавшее ее за щиколотки и подол платья. Подошвы туфель тонкие, скоро прогорят, а толку — чуть. И даже если пламя потухнет, куда девать дым? Они задохнутся тут, в этой закупоренной коробке на двоих, пока кто-то придет за ними.

Она собрала в кулак волю, перепрыгнула тлеющий в огне холст, бросилась мужу на грудь.

— Я не хочу умирать. Отпусти меня, пожалуйста. Прикажи бурым разобрать дверь.

— В горе и в радости, дорогая, — он погладил ее по спине почти нежно. — Я не хотел тебя забирать, но теперь не отпущу. Ян поймет. Я же его понял.

— Ну и ладно, — Северина ткнула его кулаком и отпрыгнула. Если рассчитывать больше не на кого, надо придумывать что-то самой. Что нужно, чтобы загасить огонь? Немного холодной воды. В зале для приемов в парламенте всегда так чисто, что с пола можно есть, и за личным темплом канцлера ухаживали соответственно, но она никогда не видела, чтобы слуги бегали с ведрами и тряпками туда-сюда.