Белые волки Перуна

Басалай от этого известия взвился, словно ужаленный гадюкой:

- Спрос с тебя будет, воевода, если радимичи побьют полочан, которые по слову твоему пошли, а подмоги не дождались.

- Никто их в выю не толкал, - возмутился Отеня. - Им велено было ждать моего прихода.

- Да сколько же тебя ждать-то, воевода?! - взвизгнул Басалай. - Пока за радимичами поднимутся вятичи, узнав про киевскую слабость? А может быть и среди киевской старшины есть печальники радимицкого бунта?

Это уже не упрёк был, а прямое обвинение в измене Великому князю. Воевода Отеня даже запыхтел от обиды, хотя присутствовало, конечно, в словах Басалая и кое-что похожее на правду. В этот раз киевские бояре не то чтобы не откликнулись на зов воеводы, а просто собирались в поход без большой охоты. Было этому множество причин, а главная та, что радимицкий бунт свалился всем на голову как снег посреди ясного лета. Князь Владимир с дружиной в походе, а с ним и старшие боярские сыновья с лучшими мечниками. И ладей для ратников не хватало. Воевода Отеня всю киевскую пристань обрызгал слюной, пока добился от упрямых купцов вспоможения. С тела даже спал, а тут, извольте радоваться, боярин Басалай, от которого никакой помощи не дождёшься, кроме пустого крика, упрекает воеводу в срамном поведении.

- Не таков человек плешанский воевода, чтобы дать себя побить, - спокойно сказал боярин Ставр. - А лай ты затеял зряшный, боярин Басалай, всё, что было в человеческих силах, воевода Отеня сделал, а более от него и требовать нельзя.

Ставра поддержали и другие бояре. На кой ляд ломить вборзе, если неведомо, сколько сил у радимичей. Тут, может, не только кривичей ждать надо, но и князя Владимира. А то ведь можно пойти по шерсть, а вернуться стриженными.

Басалай на такой дружный отпор только рукой махнул, а воевода воспрянул духом. С места, однако, сдвинулись, не век же стоять у Чистого ручья, в котором уже замутилась вода от киевских сапог. По радимицкой земле пошли без задержки, высылая во все концы дозорных. А кругом как вымерло всё, ни кривичей тебе, ни радимичей. Вот и чеши пятернёй затылок, раздумывая, что бы всё это могло значить.

- Радимичи на хитрости горазды, - сказал боярин Путна, тревожно оглядываясь по сторонам, - подманят к лесочку, да ударят врасплох, а у нас конных - слезы.

В Путниных словах присутствовал свой смысл. Не мог же в самом деле опытнейший воевода Всеволод прозевать высадку киевской рати на своих землях. Это было бы неслыханным доселе ротозейством.

Подскакавший дозорный и вовсе внёс сумятицу в боярские головы. По его словам, там, за холмом, большая битва произошла несколькими днями ранее. Кругом валяются ломаные копья и мечи, и видны следы больших костров, на которых предавали огню убитых. А трава на холме не зелёная, а рыжая от крови.

Киевского воеводу прошиб холодный пот. Не было сомнений, что побил Всеволод полочан, а спрос теперь будет с Отени.

- Не о том думаешь, воевода, - сказал помрачневший боярин Путна. - От ладей мы ушли далеко, и радимичи наверняка отрезали нам путь назад.

Как чувствовал Отеня, выжидая на берегу ручья, что не кончится этот поход добром. Да и мыслимое ли дело, чтобы идти на радимичей с таким разношерстным воинством, собранным с бору по сосенке. А всё боярин Басалай, которому не терпелось показать доблесть перед Великим князем. Вот и показал. Зажмут теперь радимичи со всех сторон, испятнают стрелами, а потом втопчут в землю конями, как это уже случилось с торопливыми кривичами.

- Веди уж куда-нибудь, воевода, - неуверенно бросил боярин Боримир. - Не век же стоять в чистом поле.

- А куда вести-то? - возмутился Отеня. - Наши ладьи наверняка уже прибрали к рукам радимичи, а пешком нам до Киева не дойти, утонем в болотах. И есть нам нечего.

От воеводы и бояр растерянность перекинулась на войско. И без того шли с оглядкой, а тут и вовсе хоть ломись да помирай, не дожидаясь, пока налетят радимичи.

- Веди на град, воевода, - подсказал Ставр. - Если хватит сил, то будем биться, ну а доведётся сложить оружие перед немеряной силой, так упрекнуть нас не в чем - от врага не бегали, но отвернулась от нас удача.

Холм, о котором рассказывал дозорный, обошли стороной, дабы не растравлять сердца чужой бедой. К граду приблизились, когда уже смеркалось, но, не доходя полверсты, встали. Была надежда, что радимичи, увидев чужую рать со стен, захотят вступить в переговоры. И надо сказать, что расчёт на радимецкую зоркость оправдался. Слегка удивило киевлян то, что городские ворота распахнулись без всякой опаски. Стало быть, уверен в себе воевода Всеволод. Ждали, что пришлёт он для переговоров знающего боярина, но прискакал простой по виду мечник и с недоумением уставился на киевское воинство.

- А почему в город не идёте, бояре?

Воевода Отеня растерянно крякнул, бояре понимающе переглянулись: каков Всеволод, без разговоров предлагает сложить оружие. И в дыбки не попрёшь, коли сила на стороне радимичей.