Белые волки Перуна

Ночь прошла в тепле и покое, а по утру вновь тронулись в путь. До Плеши дорога была дальней, а народ в этих краях селился по-разному - где густо, а где пусто. Несколько раз прямо в снегу заночевали, разведя костры на лесной полянке да кутаясь в звериные шкуры от разгулявшегося к ночи морозца. Ладомиру почему-то особенно нравилось смотреть на звёзды, которые густо сыпались из какой-то прорехи на ночное небо, стоило только угаснуть Даждьбогову лику. И трудно было понять, что же они такое и зачем. Для украшения рассыпаны или для дела, недоступного людскому разумению. Собирался спросить Ладомир про это волхва Гула, да не решился почему-то. Cлышал, правда, краем уха от Бакуни, что по звездам можно предсказать судьбу человека, но как ни вглядывался Ладомир в звёздное небо, так ничего сходного с житьём-бытьём не обнаружил. Что ведомо волхвам, то простым людям недоступно.

- Коли сын у нас родится, то назовём его Звезданом, - сказал Ладомир Ждане. - А коли дочка, то Звезданой.

Лежали под шкурами кучно, подстелив под бока еловые ветки, грея телами друг друга. Ошую Ладомира – Ждана, одесную – Милава, приткнувшая малого Яромира под отцовскую руку под тем предлогом, что от Белого Волка жара больше, чем от подмороженного Изяслава. Милава не спала, как казалась Ладомиру, но и голоса не подавала, а про что она думала, знала, наверное, одна бабья богиня Макошь.

Лесные дороги - тяжелые дороги. От сельца к сельцу, от гонтища к гонтищу, петляя по просекам и огнищам, а кое-где с трудом прорубаясь сквозь подлесок, упорно вёл свой обоз Ладомир. Случалось, у проводников от козней леших ум за разум заходил. Выросшие в лесу Белые Волки посланцам Нави не поддавались и не собирались пропадать в кривецких чащобах за здорово живёшь. Хотя Ладомир уже успел пожалеть, что отправился в путь с таким большим обозом. Женщин и пожитки можно было потом, по весне, переправить Двиной в Плешь. Из лошадей пала только одна, но и это был большой убыток. Женщины и малой Яромир пока держались, а Изяслав прихворнул, пришлось снимать парнишку с коня и везти на возу под тёплым Милавиным боком.

В Плешанские ворота ударили бойко, так что загудели билом прихваченные морозом доски. Сонная рожа, появившаяся в приворотной веже, рассердила Ладомира не на шутку - из-под лисьей шапки смотрели на пришельцев круглые от удивления глаза.

- Отворяй ворота, - крикнул засоне Войнег. - Воевода Ладомир, ставленый Великим князем, прибыл на Плешь.

Рожа исчезла и наступила тишина. Ладомир оглядел тын. Если начнешь ратиться, то не враз прошибёшь - брёвна толстые, чуть не в обхват. Да и сил в городке достаточно, чтобы отразить любой наскок.

- У Киряев в Плеши много родовичей и сторонников, - негромко сказал Хабар. - Действовать следует с опаской, чтобы не нажить кровников.

Про это Ладомир знал и без Хабаровых слов, оттого и радости особой не испытал, узнав о решении Великого князя. Как ни крути, а придётся ему разорять видный плешанский род, чтобы утвердить здесь своё и княжье право. Оно, конечно, можно было бы договориться добром, но добром никто своего не отдаст.

Ждали довольно долго, и Ладомир приказал вновь ударить в ворота. Теперь уже двинули всерьёз, раскачав подвернувшуюся под руку толстую лесину. Гул, надо полагать, пошёл по всей Плеши.

- Ну, чего бьёте, - высунулась из вежи всё та же глупая голова. - Сейчас боярин Карислав скажет своё слово.

- Карислав - это брат Судислава, - сказал Вельямидов мечник Нечай. - Он был порубежным воеводой при Рогволде.

Ладомир приказал мечникам чаще бить в ворота. Но ломить силою в град не пришлось. Из вежи выглянула уже совсем другая голова в медвежьей шапке, и уверенный сиплый голос произнёс:

- Почто бьёшься в ворота как тать? Или стрелой тебя приветить?

- Я тебе так привечу, что мало не покажется! - гаркнул Ладомир. - Пред воеводой Великого князя закрыл ворота - за такую вину не с таких, как ты, Карислав, снимали шкуру. Или ты воевать вздумал с Великим князем за весь Полоцкий удел?

- Я твою рожу вижу в первый раз, - крикнул в запале Карислав. - Откуда мне знать, от кого ты явился.

- Меня-то ты знаешь, воевода, - крикнул Вельямидов мечник Нечай. - Я подтверждаю слова боярина Ладомира.

Как ни зол был Карислав и на нового князя Киевского, и на свалившегося невесть откуда чужака-воеводу, но всё же пришлось открыть ворота. Расправа над князем Рогволдом у всех ещё была свежа в памяти. С князем Владимиром, сыном Святослава шутки были плохи - Полоцк не пощадил, а уж от Плеши, вздумай она идти поперёк, и вовсе останется одна зола.

Кабы всё зависело от Карислава, то век бы он не открывал ворота. Но чёрному плешанскому люду за боярскую дурь не захотелось отвечать собственными головами. Карислава обозвали псом, а с Морея, брата казнённого Киряя, сорвали шапку и втоптали её в снег. После чего Морей махнул рукой - не хотите над собой пса, так получайте волка.

Боярин Карислав плевался, глядя на въезжающий обоз, и в исступлении кричал срамные слова вслед новому воеводе, пока тот не повернулся вспять оскаленным волком и не вперил зелёные глаза в ругателя.