Белый аист

…В полутёмном прохладном вестибюле Агничка торопливо сбросила на барьер пальтишко, достала из портфеля шапочку, сложенную пирожком… Подвёртывая на ходу обшлага рукавов, она по привычке повернула голову к большому трюмо — и отпрянула. Какой-то ранний посетитель, высокий, черноволосый, удивлённо рассматривал её в мерцающей глади зеркального стекла. Агничка поспешно шагнула к двери, ведущей в отделение.

— Одну минутку, — услышала она за спиной и недовольно обернулась на голос.

Внезапно Агничка ощутила лесной аромат. Непонятно, как он проник сюда, за толстые стены, но в эту минуту он заглушил все остальные привычные здесь запахи. Агничка недоуменно прищурила глаза, и её рука невольно потянулась к букетику бледно-голубых подснежников, которые протягивал ей юноша.

—  Если не трудно, передайте, — попросил он. — В двенадцатую палату… Климова.

Приём передач для больных начинался с четырёх часов, но у юноши была такая славная улыбка — светлая, дружеская, а подснежники такие нежные…

Агничка осторожно взяла букетик…

—  В каком отделении лежит ваша больная? В терапевтическом? Нервном?

—  Кажется, вчера её перевели к хирургам.

Агничка не удержалась, скосила глаза на трюмо. Там, где-то в его неверной глубине, смутно маячила остроплечая, нескладная фигурка девчонки в белом балахоне… Агничка отвернулась, поспешно толкнула дверь.

Одна, вторая, третья ступенька широкой мраморной лестницы. На площадке распахнуто огромное окно, за ним — больничный парк. Солнце падает откуда-то сверху, и ветки старых лип, унизанные гирляндами почек, похожих на бусы, кажутся рыжими.

На лестнице тоже солнце. Тёплыми полосами оно стелется по гладким поручням, заставляет оживать и вспыхивать тусклые краски на потёртой ковровой дорожке под ногами.

«Интересно, кто у него лежит? Сестра или девушка?» — почему-то подумала Агничка, входя в отделение.

В длинном светлом коридоре насторожённая тишина.

Возле столика дежурной сестры толпятся студенты. Обход ещё не начался! Попросив санитарку передать в двенадцатую палату цветы, Агничка на цыпочках подошла к ординаторской и, затаив дыхание, прислушалась.

Из-за двери доносится сердитый басок Кондратия Степановича. Старик кого-то распекает. Агничка не завидовала провинившемуся. Лучше пусть отчитает кто-нибудь другой, даже сам профессор, только не Кондратий Степанович. Профессор обычно делал выговор наедине, у себя в кабинете, а этот не стеснялся отругать при всех. После такого внушения становилось стыдно поднять на людей глаза.

…Кондратий Степанович Богданов работал в клинике очень давно. Нянечка Никифоровна помнит его ещё с той поры, когда он только-только окончил институт и пришёл сюда застенчивым худеньким парнишкой. Она до сих пор ласково зовет его Кондрашей, а иногда, по старой памяти, поворчит на него или принесёт ему стаканчик малины из своего небольшого садика.

Лишь в сорок втором году Кондратий Степанович покинул на время клинику, оставив вместо себя мать Агнички. Он ушёл на фронт следом за своими сыновьями. Оба сына погибли — он вернулся. После возвращения он неожиданно и категорически отказался занять свою прежнюю должность ведущего хирурга. В другую клинику перейти тоже не пожелал.

— Я здесь корнями врос, голубчик Галина Ивановна, — вызвав к себе мать Агнички, заявил он. — Работайте себе на здоровье. За меня не беспокойтесь. Дисциплина у вас фронтовая. Хвалю. Скальпелем владеете не хуже меня. Весьма этому рад. Не зря учил вас… А я… — Он вытянул худые, со вздувшимися венами руки, нахмурился. — Отказываются мои работнички. Того и гляди дадут осечку. Лёгонькие операции — с превеликим удовольствием. Подсказать, если будет в чём надобность, не откажусь. А чтобы хлеб даром не переводить, по-стариковски займусь молодыми. На них и поворчать не грех… А я, признаться, ворчливым сделался…

Ворчал Кондратий Степанович, конечно, не на одних студентов. За малейшую провинность от него доставалось каждому. Но как ни придирчив был старик-хирург, в отделении его любили. К нему не стеснялись подойти и с просьбой и с жалобой. И не было такого случая, чтобы он хоть кому-нибудь отказал в помощи или добром совете.

Сегодня, видимо, случилось что-то из ряда вон выходящее. Агничка заволновалась. Профессор в научной командировке, его замещает мать. Она за всё в ответе. Вдруг что-нибудь серьёзное?

В хирургическом и в самом деле произошла крупная неприятность. Ночью из отдалённого района привезли тракториста со сложной травмой черепа. Обычно в трудных случаях вызывали опытного специалиста, иногда беспокоили и самого профессора. На этот раз дежуривший по отделению молодой хирург Ранцов операцию сделал сам, на свой риск и страх. На рассвете тракторист Терентьев потерял сознание. Трудно было сказать: операция ли прошла неудачно, началось ли какое-то осложнение, только состояние пострадавшего заставляло врачей опасаться за благополучный исход.