Белый Бим Черное ухо

И вот... Эх, если бы Бим был человеком! Вот подошла та самая тетка, «советская женщина» – та клеветница. Бим сначала испугался, но потом, взъерошив шерсть на холке, принял оборонительную позицию. А тетка затараторила, обращаясь ко всем, стоящим полукругом в некотором отдалении от Бима:

– Дикость и есть дикость! Она же меня укусила. У-ку-си-ла! – и показывала всем руку.

– Где укусила? – спросил юноша с портфельчиком. – Покажите.

– Ты мне еще, щенок! – Да и спрятала руку.

Все, кроме курносого, рассмеялись.

– Воспитали тебя в институте, чертенка, вот уж воспитали, гаденыш, – набросилась она на студента. – Ты мне, советской женщине, и не веришь? Да как же ты дальше-то будешь? Куда же мы идем, дорогие граждане? Или уж у нас советской власти нету?

Юноша покраснел и вспылил:

– Если бы вы знали, как выглядите со стороны, по позавидовали бы этой собаке. – Он шагнул к тетке и крикнул: – Кто дал вам право оскорблять?

Хотя Бим не понял слов, но выдержать больше не смог: он прыгнул в сторону тетки, гавкнул изо всей силы и уперся всеми четырьмя лапами, сдерживаясь от дальнейших поступков (за последствия он уже не ручался).

Интеллигент! Но все-таки – собака!

Тетка завопила истошно:

– Мили-иция! Мили-иция!

Где-то засвистел свисток, кто-то, подходя, крикнул:

– Пройдемте, гр-раждане! Пройдемте по своим делам! – Это был милиционер (Бим даже повилял чуть хвостом, несмотря на возбуждение). – Кто кричал?! Вы? – обратился милиционер к тетке.

– Она, – подтвердил юноша студент.

Вмешался курносый:

– Куда вы смотрите! Чем занимаетесь? – запилил он милиционера. – Собаки, собаки – на проспекте областного города!

– Собаки! – кричала тетка.

– И такие вот дикие питекантропусы! – кричал и студент.

– Он меня оскорбил! – почти рыдала тетка.

– Граждане, р-разойдись! А вы, вы, да и вы, пройдемте в милицию, – указал он тетке, юноше и курносому.

– А собака? – взвизгнула тетка. – Честных людей – в милицию, а собаку...

– Не пойду, – отрубил юноша.

Подошел второй милиционер.

– Что тут?

Человек в галстуке и шляпе резонно и с достоинством разъяснил:

– Да вон, энтот студентишка не хочеть в милицию, не подчиняется. Энти вон, обоя, хотять, а энтот не хочеть. Неподчинение. А это не положено. Ведуть – должон иттить. Мало бы чего... – И он, отвернувшись от всех прочих, поковырял в собственном ухе большим пальцем, как бы расширяя слуховое отверстие. Явно это был жест убежденности, уверенности в прочности мыслей и безусловного превосходства перед присутствующими – даже перед милиционерами.

Оба милиционера переглянулись и все же увели студента с собой. Следом за ними потопали курносый и тетка. Люди разошлись, уже не обращая внимания на собаку, кроме той милой девушки. Она подошла к Биму, погладила его, но тоже пошла за милиционером. Сама пошла, как установил Бим. Он посмотрел ей вслед, потоптался на месте, да и побежал, догнал ее и пошел рядышком.

Человек и собака шли в милицию.

– Кого же ты ждал, Черное Ухо? – спросила она, остановившись.

Бим уныло присел, опустил голову.

– И подвело у тебя живот, милый. Я тебя накормлю, подожди, накормлю, Черное Ухо.

Вот уже несколько раз называли Бима «Черное Ухо». И хозяин когда-то говорил: «Эх ты, черное ухо!» Давно-давно он так произнес, еще в детстве.

«Где же мой друг?» – думал Бим. И пошел опять же с девушкой в печали и унынии.

В милицию они вошли вместе. Там кричала тетка, рыкал курносый дядька, понурив голову, молчал студент, а за столом сидел милиционер, незнакомый, и явно недружелюбно посматривал на всех троих.

Девушка сказала:

– Привела виновника, – и указала на Бима. – Милейшее животное. Я все видела и слышала там с самого начала. Этот парень, – она кивнула на студента, – ни в чем не виноват.

Рассказывала она спокойно, то указывая на Бима, то на кого-нибудь из тех трех. Ее пытались перебить, но милиционер строго останавливал и тетку, и курносого. Он явно дружелюбно относился к девушке. В заключение она спросила шутя:

– Правильно я говорю, Черное Ухо? – А обратившись к милиционеру, еще добавила: – Меня зовут Даша. – Потом к Биму: – Я Даша. Понял?

Бим все существом показал, что он ее уважает.

– А ну, пойди ко мне, Черное Ухо. Ко мне? – позвал милиционер.

О, Бим знал это слово: «Ко мне». Точно знал. И подошел.

Тот пошлепал по шее легонько, взял за ошейник, рассмотрел номерок и записал что-то. А Биму приказал:

– Лежать!

Бим лег, как и полагается: задние ноги под себя, передние вытянуты вперед, голова – глаза в глаза с собеседником и чуть набочок.

Теперь милиционер спрашивал в телефонную трубку:

– Союз охотников?

«Охота! – вздрогнул Бим. – Охота! Что же это значит здесь-то?»

– Союз охотников? Из милиции. Номер двадцать четыре посмотрите. Сеттер... Как так нету? Не может быть. Собака хорошая, дрессированная... В горсовет? Хорошо. – Положил трубку и еще раз взял, что-то спрашивал и стал записывать, повторял вслух: – Сеттер... С внешними наследственными дефектами, свидетельства о родословной нет, владелец Иван Иванович Иванов, улица Проезжая, сорок один. Спасибо. – Теперь он обратился к девушке: – Вы, Даша, молодец. Хозяин нашелся.