Белый Бим Черное ухо

Трактор с культиватором сделал всего лишь второй ход и был от Тоси метров за триста, продвигаясь в ее сторону. Тося пошла по первому ходу навстречу трактору, присматриваясь к подсолнечнику. Все чаще попадались поломанные стебли. Тося осмотрела междурядья. Там, где еще не проходил культиватор, сорняков не было, почва – рыхлая: никакой надобности в рыхлении не было.

Степа подъехал на тракторе, но не остановился, а помахал фуражкой и крикнул:

– Агроному от тракториста – пламенный!

Тося пошла за культиватором. Подсолнечник был уже чуть выше переднего бруса культиватора. Стебли шуршали, застревая, наклонялись. Изредка потрескивали ломающиеся будылья. «Послушает ли он меня?» – беспокоилась Тося.

На краю плантации Степа начал разворот для нового заезда. Но Тося сделала знак рукой – остановить трактор. Степа остановил, но мотора не заглушил, а спрыгнул и выпалил:

– Ожидаю указаний по вопросу качества.

– Глуши трактор, – спокойно сказала Тося. Но спокойной она была только внешне.

– Извиняюсь: по какой такой причине?

– Подсолнечник скоро зацветать будет, а ты ломать заехал.

– А кто план будет выполнять на «У-2»?

Тося ничего не ответила. Она смотрела в сторону, давая понять, что разговор окончен. Степа в долгу не остался – он тоже посмотрел в сторону и запел:

Сильва, ты меня не любишь,
Сильва, ты меня погубишь…

Степа, конечно, не подозревал, что Тося знает историю с «Сильвой». Мнение свое он выражал арией, но, собственно, для самого себя: знаем, дескать, таких! Так с этой арией он и влез на сиденье трактора, чтобы продолжать работу. Но вдруг у него расширились от удивления глаза: голова Тоси оказалась над пробкой радиатора! Она стояла перед трактором и смотрела на Степу. Но как смотрела! Брови сошлись, губы сжались так плотно, что ямочки на щеках стали глубокими и четкими.

Степа толкнул рычажок дроссельной заслонки, сбавил газ до отказа и заглушил трактор. Стало тихо. Но Тося все смотрела на Степу не отрываясь.

– Долго так будем? – спросил он, растерявшись, но все еще усмехаясь.

– Тебе не стыдно? – тихо спросила она. – Какая это я «Сильва»?

Степа молчал. Он повертел головой, будто почесал шею о воротник комбинезона.

– Ради плана культивируешь, для сводки? – спросила Тося и вдруг почти выкрикнула: – Ты и есть «Сильва»!

Степа прирос к сиденью. Хотел было сказать «долго так будем?», да язык не повернулся. Он искренне желал провалиться сквозь землю вместе с трактором, но и этой возможности не было. Оставалось одно – ждать, когда она заговорит. И правда, вскоре она заговорила:

– Что стоишь как истукан! Ехал бы к будке. Завтра на силосорезке работать.

– Понимаете, Тося… Ой, простите! Вас как зовут? – виновато спросил он.

– Ну правильно: Тося.

– Да нет, по отчеству как?

– А на что? Адреса мне не писать.

– Понимаете, товарищ агроном…

– Ну вот, теперь «товарищ».

– А что, можно и «товарищ»: мы ровесники.

– А откуда вы знаете? – перешла она на вы.

– А вот и знаю: двадцать три.

– И вам?

– И мне. Чудеса, мои мамушки! – повеселел Степа. – Понимаете, Тося, в чем дело. Все тракторные бригады оказываются в дурацком положении: на «У-2» дают план в гектарах мягкой пахоты больше, чем на мощный дизельный. Ведь как планируют, Тося! В одно и то же время этому тракторенку дают и прополку, и силос, и сортирование на «ВИМ-2». Там сделаешь – тут опоздаешь. А план требуют. Директор говорит – «шкуру долой», если плана не выполнит бригада. Директор тоже вроде бы не виноват: ему сверху план дают на «У-2». – Степа спланировал ладонью сверху вниз, показывая, откуда, как и с какими колебаниями идет план на его «тракторенка». – Они, эти планировщики, обманывают государство, а мы… вот видите… обманываем планировщиков.

– Никого обманывать не надо. От этого урожая не прибавится, – примирительно сказала Тося.

– Все! – сказал Степа и стукнул ладонью по баку.

– Не поедете больше на подсолнух?

– Раз указание от агронома есть, значит – все!

– До свиданья! – Тося кивнула, повернулась и пошла в деревню.

Степа сидел на тракторе и смотрел ей вслед. Потом он снял фуражку, вонзил пятерню в растрепанные волосы и, продолжая следить за Тосей, сказал:

– Эта «даст жизни»!

Тося шла напрямик, без дороги. Так позволительно ходить по посевам только агрономам.

Соседи