Белый Бим Черное ухо

Бим даже и не обратил внимания ни на ее слова, ни на ее глаза, а шемером скатился вниз и – во двор. Челноком просновал по двору, вышел на улицу, чуть постоял, будто подумал, а затем стал читать запахи, строку за строкой, не обращая внимания даже на те деревья, где стояли росписи собратьев и читать которые обязана каждая уважающая себя собака.

За весь день Бим не обнаружил никаких признаков Ивана Иваныча. А перед вечером, как бы на всякий случай, забрел в молодой парк вновь отстроенного района города. Там четверо мальчишек гоняли мяч. Он посидел малость, проверил окружающее, насколько хватал нос, и хотел было уходить, но мальчик лет двенадцати отделился от играющих, приблизился к Биму и с любопытством смотрел на него.

– Ты чей? – спросил он, будто Бим смог бы ответить на вопрос.

Бим, во-первых, поздоровался: повилял хвостом, но с грустинкой, склонив голову сначала на одну сторону, потом на другую. Это, кроме того, означало и вопрос: «А ты – что за человек?»

Мальчик понял, что собака ему пока не доверяет полностью, и смело подошел, протянул руку:

– Здравствуй, Черное Ухо.

Когда Бим подал лапу, мальчик крикнул:

– Ребята! Сюда, сюда!

Те подбежали, но остановились все же на отшибе.

– Смотрите, какие умные глаза! – восхищался первый мальчик.

– А может, он ученый? – спросил резонно пухленький карапуз. – Толя, Толька, ты скажи ему чего нибудь – поймет иль не поймет?

Третий, более взрослый, чем остальные, авторитетно заявил:

– Ученая. Видишь, табличка на шее.

– И вовсе не ученая, – возразил худенький мальчишка. – Она не была бы такая тощая и унылая.

Бим и в самом деле страшно похудел без Ивана Иваныча и потерял уже былой вид: живот подтянуло, нечесаная шерсть свалялась на штанах и помутнела на спине.

Толик прикоснулся ко лбу Бима, а он осмотрел всех и выразил теперь полное доверие. После этого все поочередно гладили Бима, и он не возражал. Отношения сразу же сложились добрые, а в атмосфере полного взаимопонимания всегда недалеко и до сердечной дружбы. Толик вслух прочитал написанное на латунной табличке:

– Он – Бим! Один живет в квартире! Ребята, он есть хочет. А ну по домам и – сюда: тащите кто что может.

Бим остался с Толиком, а ребятишки разбежались. Теперь мальчик сел на скамейку, а Бим лег у его ног и глубоко вздохнул.

– Плохо тебе, наверно, Бим? – спросил Толик, поглаживая голову собаки. – Где же твой хозяин?

Бим уткнулся носом в ботинок и так лежал. Вскоре появились один за другим те ребятишки. Пухленький принес пирожок, взрослый – кусок колбасы, худенький – два блинчика. Все это они положили перед Бимом, но он даже и не понюхал.

– Он больной, – сказал худенький. – Может, даже и заразный, – и попятился от Бима.

Пухленький зачем-то вытер руки о штанишки и тоже отошел. Взрослый потер колбасой нос Бима и закричал уверенно:

– Не будет. Не хочет.

– Мама говорила – все собаки заразные, – все опасался пухленький, – а эта и вовсе больная.

– Ну и уходи, – сердито буркнул Толик. – Чтоб я тебя тут не видел… «Заразная»… Заразных ловят собачатники, а эта – вон с какой табличкой.

Рассудительное доказательство подействовало: ребятишки вновь окружили Бима. Толик потянул за ошейник вверх. Бим сел. Толик завернул у него мягкую губу и увидел щелку в глубине челюсти, где кончаются зубы; отломил кусочек колбасы и засунул в эту щелку – Бим проглотил. Еще кусочек – и еще проглотил. Так покончили с колбасой под общее одобрение присутствующих. Все наблюдали сосредоточенно, а пухленький с каждым глотком Бима тоже глотал, хотя во рту ничего не было: он как бы помогал Биму. Кусочки пирожка никак нельзя было втолкнуть – они рассыпались, тогда Бим наконец взял пирожок сам, лег на живот, положил пирожок на лапы, посмотрел на него и съел. Сделал он так явно из уважения к Толику. У него такие ласковые руки и такой мягкий, даже чуть грустный, взгляд, и так он жалеет Бима, что тот не устоял против теплоты душевной. Бим и раньше относился к детям особо, а теперь он окончательно уверился, что маленькие люди все хорошие, а большие бывают разные, бывают и плохие. Он, конечно, не мог знать, что маленькие люди потом становятся большими и тоже разными, но это не собачье дело – рассуждать, как и почему из маленьких хороших вырастают большие плохие люди, такие, как тетка или курносый. Он просто-напросто съел пирожок для Толика, и все. От этого ему стало легче, потому он не отказался и от блинчиков. И кроме того, за неделю Бим ел всего лишь второй раз.

Первый после трапезы Бима заговорил Толик:

– Попробуем узнать, что он может делать. Худенький сказал:

– В цирке, если прыгать, кричат «ап!».

Бим привстал и внимательно посмотрел на мальчика, будто спрашивал: «Через что – ап?!»

Двое из них взялись за концы пояска, а Толик скомандовал:

– Бим! Ап!

Бим легко перепрыгнул через наивный барьер. Все были в восторге. Пухленький приказал четко:

– Лежать!

Бим лег (пожалуйста, для вас – с удовольствием!).

– Сидеть, – попросил Толик. (Бим сел.) – Подай! – и бросил фуражку.

Бим принес и фуражку. Толик обнял его от восхищения, а Бим со своей стороны в долгу не остался и лизнул его прямо в щеку.