Белый Бим Черное ухо

– А ты напиши по этому вопросу в Москву. Так, мол, и так: работаю на своем огороде столько же, сколько и в колхозе, и желаю иметь другой. Тут тебе сразу из центра бумага и придет: дать Сидору Фомичу два огорода. Пущай, дескать, пробует хрип гнуть, если забыл, как гнул когда-то. Пущай на него колхозники посмотрят. Ей-бо, так и напишут! А ты, значит, как получишь эту бумагу…

– Ну вот! Не может он без подковырки, – с досадой перебил Сидор Фомич.

– Какая же тут подковырка? – возразил Евсеич, и видно было, что он еле сдерживает смех. – Это ты будешь подковыривать лопатой, а рядом будут гусеничные да электрические над ухом гр-рр, гр-рр! Копай лопатой два огорода, по полгектара каждый, копай, хоть облупись. Не возражаю.

Сидор Фомин молчал – видать, рассердился – и ворошил семена. А Евсеич долго смотрел на него и наконец окликнул:

– Сидор, а Сидор!

– Ну?

– Или у тебя портки колючие, что тебя от огорода не оттащишь? Сел – не отдерешь.

– Тьфу! – отплевывался тот. – И пожилой человек, а… Ну, как бы сказать, скребница, что ли. Дерет и дерет по коже.

– Ой, Сидор! Много нас с тобой драть надо. Ей-бо, много! Ясно дело, отдерут. Отдеру-ут!.. И такой станет человек чистый и… приветливый. – Евсеич вздохнул.

– А кто ж его знает… – нерешительно и уже примирительно произнес Сидор Фомич. – Может, и так…

Он задумался и продолжал работу молча. Я поделился этими своими воспоминаниями с Петром Кузьмичом на следующий день.

Он слушал внимательно, не перебивая, а потом сказал задумчиво:

– Сидоры Фомичи – это самый трудный участок работы. Таким скорее можно доказать делом, дойти словом до них гораздо труднее. Недаром прозвище ему – Тугодум. Колхоз должен выращивать столько овощей, чтобы колхозник не так дорожил своей усадьбой. Убежден, что это очень важно.

Мы долго сидели вдвоем. Прикидывали, высчитывали, записывали и наконец пришли к выводу, что колхоз может обработать не меньше сорока-пятидесяти гектаров огородных культур, не считая картофеля. Договорились начать это дело в нынешнем же году, если общее собрание разрешит сделать некоторые изменения в годовом производственном плане.

Петр Кузьмич не любит откладывать дела. В ближайшие дни он уже повез в район выписку из решения правления, в которой было написано: «Распахать за ольшаником осоковый луг на площади пятьдесят гектаров под огороды. Увеличить производство овощей в десять раз. Просить райсельхозотдел планировать ежегодно нашему колхозу: лука – пятнадцать, чеснока – десять, капусты – двадцать гектаров. Организовать специальную овощную бригаду».

Перво-наперво Петр Кузьмич попал к товарищу Чихаеву – главному агроному райсельхозотдела. Тот долго читал бумагу, рассматривал, удивлялся, а потом, вздохнув, сказал:

– Зачем столько овощей? Обузу себе выдумали. Я считаю, что наш план достаточен. Раз мы областной план разверстали – значит, он теперь будет стабильным. Овощей и на усадьбах колхозников хватит.

Так вот и сидели два агронома друг против друга: Петр Кузьмич, председатель колхоза, и товарищ Чихаев, который прожил за письменным столом двадцать с лишним лет и насчет планирования двух собак съел. Петр Кузьмич доказывал свое, а Чихаев – свое. Петр Кузьмич спорил, улыбаясь, а товарищ Чихаев сердился. Они не пришли к соглашению, и Чихаев в конце концов написал резолюцию: «Укрепляйте полеводство и животноводство согласно решениям вышестоящих организаций, в которых об овощах не сказано». На словах он добавил:

– Хлопот полон рот, а будет ли доход? – И, очень довольный своим остроумием, вернул бумагу Петру Кузьмичу. – Все.

– Нет, не все, – сказал Петр Кузьмич.

– То есть как?

– К Ивану Ивановичу в райком схожу.

– Видите ли, – малость смешался Чихаев, – я приблизительно согласен… Я так и ставлю вопрос: будет ли доход? Если будет, то можно, а если не будет, тогда руководствоваться тем, что сама жизнь покажет, практика.

Петр Кузьмич хорошо понял Чихаева, но с секретарем райкома, Иваном Ивановичем, все-таки посоветовался и приехал в колхоз вполне довольный.

Вскоре он созвал заседание правления совместно с активом колхоза и пригласил Сидора Фомича принять участие в этом важном совещании.

Об организации овощеводства мне пришлось сделать доклад довольно обстоятельный. Дело для колхоза новое, требующее точных расчетов, учета затраты трудодней, внедрения механизации и так далее. Слушали все внимательно. При обсуждении никто не возражал, а лишь уточняли, выясняли, вносили свои соображения. Только Сидор Фомич сказал так:

– Оно, конечно, хорошо. Слов нет – дело сурьезное. Только чеснок – штука то-онкая. Его же требуется с осени закладывать, накрывать сухим сыпцом, посадить точно, вовремя. Хлопотная штука! У нас в колхозе и на пяти гектарах овощей хромота идет, а тут будет пятьдесят. Может, подождать бы? Такое мое соображение.

– До каких пор ждать? – перебил Евсеич.

Они всегда спорят друг с другом, но никогда не порывают дружеских отношений.

– Ну, годик-другой, пока укрепится укрупненный колхоз.

– А укреплять чем будешь? Палочкой-поджидалочкой?

– Отказать в таком предложении, – подал голос и Терентий Петрович.